Ее сердце быстро и сильно билось, как будто девушка была почти на финише ужасного марафона, или гонки, в которой ей следовало победить, чтобы жить. Она не могла сказать ни слова, но чувствовала, что сойдет с ума, если он сейчас же не займется с ней любовью.

Джаред резко вздохнул, и снова поцеловал ее, медленное проникновение его языка было настолько эротичным, что Даника всхлипнула и снова закрыла глаза, испытывая голод. Ее груди были болезненными, горячими и налившимися. А она хотела умолять его коснуться их руками, избавиться от ее свитера и лифчика, и от всего остального из-за того, что одежда была невыносимой, Даника желала быть обнаженной в его объятиях.

Девушка почувствовала, как рука скользнула под край свитера, прошла по позвоночнику, что заставило двинуться навстречу его прикосновению также эротично, как двигается кошка, когда ее гладят — чувственно и бездумно. Она еще сильнее прижались к его твердой груди, и захныкала, словно моля о чем-то.

Джаред что-то пробормотал, но Дани не смогла этого понять, он на мгновение крепко прижал ее к себе, как будто хотел, чтобы их тела стали единым целым. И снова двинулся, все еще целуя. Крепко держась за него, губы к губам в дикой ласке, девушка почувствовала, как ее поднимают с дивана. Потом, почти сразу же, ощутила толстую поверхность ковра под собой, когда ее опустили на пол.

Если ей нужно было доказательство того, что Джаред ее хочет, это крайнее нетерпение явно доказывало. Он не собирался, да и не мог ждать, чтобы добраться до спальни. Данике больше не нужны были доказательства, и так как ее потребность была такой же, стало все равно, где они находятся.

Джаред наклонился к ней, когда она открыла глаза, его голос был дрожащим шепотом. — Мне необходимо тебя увидеть…

Он схватил край ее свитера и потянул, стягивая, она подняла руки вверх, чтобы помочь ему.

Руки девушки оказались свободными, она потянулась к нему, нащупывая пуговки рубашки. Мужчина почти сорвал ее, горящие глаза смотрели на Данику, и как только рубашка была отброшена, он наклонил свою голову к ней.

Дани почувствовала, как его рот двигается между грудями, как руки скользнули в поисках застежки лифчика, и ее ногти впились ему в плечи, когда Джаред снял и отбросил шелк, чтобы оставить ее обнаженной до талии. Девушка смотрела на него, когда он поднял голову, и выражение его лица, то, как он смотрел, вызвало в ней новое, острое желание.

Желание. Потребность. Настолько сильный голод, будто голодная смерть, впивалась когтями, требуя пищи.

Джаред дрожал, Даника это чувствовала. Дрожал так же, как и она. Также потерял контроль, как и она. Его рука трепетала, когда накрыла ее грудь, массируя и лаская, заставляя стонать и выгибаться навстречу прикосновению. Волны обжигающего удовольствия прокатились по Данике, став даже более напряженными, пока он ласкал и мучил ее, и когда его рот жарко накрыл ноющий сосок, это ощущение было настолько острым, что девушка могла только корчиться в молчаливом удовольствии, и цепляться за него с мольбой.

Мужчина тяжело дышал, его тело было жестким от напряжения, но Джаред был слишком покорен ею и ее отзывчивостью, чтобы спешить с занятием любовью, несмотря на дикие требования его собственного желания. Ее груди, округлые и налившиеся от страсти, идеально подходили его рукам, бархатные, розовые соски были настолько чувствительны, что пульсировали у него во рту. Ее золотая кожа была нагретым шелком, а горловые стоны желания стали самым сильным афродизиаком, который он когда-либо знал или представлял.

Ему нужно было видеть ее всю, касаться ее. Резко снимая ее удобные брючки, Джаред одновременно освободил ее и от туфель. На Данике остались только изящные, бежевого цвета трусики, тонкий материал которых порвался под его нетерпеливыми пальцами, когда он от них избавлялся.