|
Августа чувствовала себя очень несчастной, одна, подавленная тяжелыми думами, и хотела также последовать примеру ребенка и уснуть, как вдруг раздался стук в доску, заменявшую дверь. – Кто там? – вскрикнула Августа с испугом. – Это я, мистер Мизон! – ответил голос. – Могу я войти? – Да, если вам угодно! – произнесла Августа сурово, хотя, в сущности, была рада его видеть, или, вернее, слышать человеческий голос, потому что в темноте ничего нельзя было разглядеть. Под гнетом горя и несчастья люди быстро забывают былые обиды и ссоры и рады обществу даже своего злейшего врага! – Закройте за собой дверь! – сказала Августа, догадавшись по сильному притоку воздуха, что посетитель вошел в лачугу. Мистер Мизон, ворча и вздыхая, закрыл за собой вход доской. – Оба эти скота пьяны, – сообщил он, – напились рому! Я пришел к вам, потому что не мог более оставаться с ними. Я болен, мисс Смиссерс, очень болен! Вероятно, я умру! Я чувствую, что во мне все застыло… Не можете ли вы помочь мне? – Не знаю, что тут можно сделать! – ответила Августа мягко: сострадание к этому человеку превозмогло в ней отвращение к нему. – Лучше бы вы легли и заснули. – Заснуть! – заворчал он. – Как я могу заснуть? Мое одеяло намокло, и все платье отсырело! Он упал на пол и застонал. – Постарайтесь уснуть! – снова повторила Августа. Он не ответил, но несколько успокоился. Августа положила голову на ящик с бисквитами и забылась. Сон – верный друг юности! Несколько раз она просыпалась и снова засыпала. Когда она окончательно проснулась и открыла глаза, было уже светло, и дождь перестал. Первой заботой Августы было подойти к маленькому Дику. Он проспал всю ночь глубоким сном и выглядел молодцом. Она вынесла его из хижины, вымыла ему лицо и руки в ручье и дала позавтракать бисквитами. Возвращаясь, Августа встретила обоих матросов, совершенно трезвых, хотя лица их носили отпечаток пьянства. Она выпрямилась и сурово посмотрела на них. Они молча прошли мимо. Когда Августа вернулась в хижину, мистер Мизон сидел на полу, и свет из двери падал прямо на его лицо. Молодая девушка испугалась. Щеки его ввалились, под впалыми глазами залегли красные круги, он походил на человека в последней стадии болезни. – Какая ночь! – сказал он. – Господи! Какую ночь я провел! Думал, что не доживу до утра! – Ничего, – возразила Августа. – Поешьте бисквитов, и вам будет легче. Мизон взял кусок бисквита и попытался проглотить его, но не смог. – Бесполезно! – пробормотал он. – Я – конченный человек! Я лежал в лодке, весь мокрый… и это прикончило меня. Августа взглянула на его лицо и не могла не поверить словам Мизона. IX. «Татуируйте меня!» После завтрака – Августа съела бисквит и крылышко птицы, сваренной накануне, – Билл и Джонни, оба матроса, принялись за работу по указанию девушки. Они укрепили на утесе большую палку, к концу которой привязали флаг, найденный в лодке. Хотя у них было мало шансов на то, что кто нибудь увидит флаг в тумане, они сочли необходимым сделать это. К полудню флаг развевался на утесе. И – удивительно! – погода опять была прекрасная, солнце сияло и грело. К радости Августы, одеяла совсем высохли. Она попросила матросов поискать и принести ей птичьих яиц, как накануне. Матросы охотно сделали это, так как были трезвы и стыдились своего поведения. Августа дала Дику бисквит и четыре яйца, которые он с удовольствием съел, и начала убеждать мистера Мизона, лежавшего в хижине и стонавшего, выйти и погреться на солнце. Богач чувствовал себя очень несчастным, был убежден, что умирает, и не мог дотронуться ни до чего. – Мисс Смиссерс! – сказал он, усевшись на камнях. |
