Впрочем, политизированный писатель Э. Радзинский утверждал, будто «он разрешил своим академикам поработать на него. Правда, и сам хорошо потрудился — не только переписал заново все от начала до конца, но и добавил туда свои новые, потаенные мысли».

Идейный соратник этого писателя политисторик Б. С. Илизаров добавил свою дополнительную струю, утверждая, что Сталин «обладал способностью точно оценить чужую мысль. Но творческой потенции в нем не было. Даже его известные "научные" работы по национальному вопросу, по политэкономии и языкознанию ничтожны по своей базе и выводам. Достаточно сказать, что в основе его изысканий по языкознанию лежат несколько статей из одного тома БЭС, посвященных яфетической концепции Н. Марра, двух небольших отдельных работ академика и нескольких цитат из классиков марксизма».

(Приведенные суждения, как мне представляется, свидетельствуют прежде всего о творческой немочи или нечестности авторов, не сумевших или не пожелавших вдуматься в смысл сталинских сочинений, не способных оценить уровень его знаний. Например, В. И. Ленин писал, что для решения национальных вопросов, «которые сотни лет занимали европейские государства», нельзя «назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина». Впрочем, два упомянутых выше автора, по-видимому, считают себя умней и Сталина, и Ленина, и вообще всех тех, кого они понять не в состоянии.)

Итак, сталинская статья по вопросам языкознания вызывала тогда недоумение, и, полагаю, не у меня одного. Ссылаюсь на себя, потому что только четыре десятилетия спустя стал понимать значение этой работы как одного из важных пунктов завещания Сталина.

Поводом для этой работы Сталина стала статья академика И. И. Мещанинова и профессора Г. П. Сердюченко «Языкознание в сталинскую эпоху», опубликованная в приуроченной к 70-летнему юбилею вождя книге «Иосифу Виссарионовичу Сталину Академия наук СССР». В этой статье (сошлюсь на материалы из книги Юрия Емельянова «Сталин. На вершине власти») восхвалялась «перестройка теории языкознания, произведенная в послеоктябрьский период крупнейшим советским языковедом и новатором в науке, академиком Николаем Яковлевичем Марром». По словам авторов, она была осуществлена «под непосредственным и сильнейшим воздействием… ленинско-сталинской национальной политики и гениальных трудов товарища Сталина». Утверждалось, что язык — «сложнейшая и содержательнейшая категория надстройки», «незаменимое орудие классовой борьбы».

Казалось бы, если придерживаться взглядов хулителей Сталина, вождь должен был после таких славословий в свой адрес преисполниться самодовольством и поддержать раздувателей его культа. А вышло как раз наоборот. Он опроверг все их утверждения. Не потому, что возмутился претензиями Марра стать основоположником марксизма в языкознании. А потому, что выступил во имя правды.

В вышедшем через год после смерти Сталина томе Большой Советской Энциклопедии «Марксизм и вопросы языкознания» было представлено как «выдающееся произведение И. В. Сталина, в котором нашли дальнейшее развитие марксистское учение о языке и коренные положения диалектического и исторического материализма, в особенности положения о закономерном характере общественного развития, об экономическом базисе и надстройке общества».

Статью эту написал известный языковед и литературовед академик В. В. Виноградов. Нет оснований подозревать его в стремлении раздувать культ Сталина. Зачем? Не было уже вождя в живых. Том энциклопедии подписали к печати в середине апреля 1954 года. При желании Виноградов мог бы исправить свой текст. Если он этого не сделал, значит, был убежден в справедливости своих суждений.