— Замолчи! Сесиль, не останавливайся!

— Что, неужели струсил?!

— Отец, ты же знаешь, что я никогда в жизни не подниму на тебя руку…

— Вера запрещает? — саркастически осведомился профессор.

— Вера здесь не при чем! Существуют общечеловеческие нормы морали…

— Бла-бла-бла!… Сесиль, детка, как ты только выносишь этого елейного ханжу? На твоем месте я бы давно придушил его, и любой суд меня оправдал бы…

Сесиль резко дала по тормозам.

— Все, лично я приехала, надо убедиться, что все в порядке, и отпустить Кончиту… Крис, пересядь за руль-Джордж, извините, что не приглашаю зайти, но дети уже спят…

— И в вашем доме не водятся напитки, пригодные к употреблению нормальными людьми… Ладно, Сесиль, вали к своим чадам. На Рождество подарю тебе большой ящик презервативов… Эй ты, изувер, трогай, что ли, что-то у меня голова болит, не иначе, от общения с тобой… Проводив взглядом автомобиль, Сесиль двинулась к дому. В гостиной горел яркий свет, из открытого окна звучала какая-то латинская танцевальная музыка — то ли мамбо, то ли сальса. Должно быть, Кончита, уложив детей, дожидается возвращения хозяев. Но при этом совершенно необязательно устраивать такую иллюминацию, да и музыку можно бы поставить не так громко. Девчонка стала слишком много себе позволять, надо с ней серьезно поговорить…

Внутренне готовясь к серьезному разговору, Сесиль поднялась по ступенькам крыльца, нащупала в сумочке ключи.

Голоса, доносящиеся из открытого окна гостиной, заставили ее замереть.

— Две тройных текилы, гавану за пятнадцать долларов и еще… Пожалуй, две дорожки кокаина… Надеюсь, у вас хороший кокс?

— Наилучший, сэр, прямые поставки из меделинского картеля… Еще что-нибудь, сэр? Мэм?

— Чай, только натулальный, а не какой-нибудь там флуктовый… И девочку поголячее…

— Пятьдесят за палку, двести за ночь, мэм…

Остолбеневшая Сесиль слушала этот кошмарный разговор, припав к окну и не веря своим глазам. За столом, в накладных рыжих усах и отцовской ковбойской шляпе, закинув ноги на стол, сидел Дейв. В од ной руке он, словно сигарету, держал дымящуюся ароматическую палочку, другой обнимал жутко и неумело накрашенную Джуди, нарядившуюся в мамину кружевную ночнушку и в мамину же широкополую шляпку. Возле них в полупоклоне застыл с подносом Заки в черном костюмчике для воскресной школы, дополненном черным галстуком-бабочкой.

— Ваша текила, сэр.

Заки снял с подноса два стаканчика с чем-то желтым и поставил на стол. Дейв и Джуди одновременно их подняли, дружно крикнули: «Бум!», одновременно поднесли ко рту, опрокинули, одновременно стукнули пустыми стаканчиками об стол.

На губах Сесиль застыл крик. И хорошо, что не сорвался — брат с сестричкой состроили недовольные физиономии и накинулись на Заки:

— Опять шиповникового сиропа намешал! Мы же договорились — малинового!

— Малиновый красный! — оправдывался Заки. — Текила красная не бывает!

— Много ты понимаешь! Может, это специальная текила! Из красного кактуса! — кипятился Дейв.

— Тогда сам ее и делай!

— А по шее?

— Не хочу больше иглать в лестолан! — капризно сказала Джуди. — Хочу в динозавлов!

— В динозавлов, в динозавлов, — передразнил Дейв. — Бу-у!

— Не ори так, — одернул Заки брата. — Кончиту разбудишь.