– Ну, какая еще драма с тобой приключилась?

Я огляделся. По сравнению с домом Попрыгуньи пресловутая квартира имела поистине спартанский вид, хотя стен почти не было видно – они скрывалась за бесконечными рядами книг; такого количества книг я ни разу в своей жизни не видел. На письменном столе тоже высились стопки книг. У окна на столике стоял компьютер. Комната и кухня являли собой как бы единое пространство, не разделенное дверями; посреди просторной кухни высилась, подобно острову, широкая стойка для подачи пищи и рядом с ней – к моей большой радости – холодильник. Со слов Попрыгуньи я знал, что этот парень живет с матерью, которая работает в местной больнице. Я также заметил некое животное – скорее всего, собаку, – спавшее в корзине. Заметив, что Попрыгунья чем-то отвлеклась, я быстренько прокрался в ее мысли и за запертой дверцей с надписью ЭВАН обнаружил целую серию мысленных образов, которые послужили мне, так сказать, введением в тему: там я увидел этого парня куда более юным, но в том же металлическом кресле, хотя иногда он все же с ним и расставался; с Эваном было также связано очень много ролевых компьютерных игр и отсылок к ним (все это я пометил как нечто весьма скучное и утомительное), а еще – целый клубок различных чувств: любовь, нежная привязанность, откровенное восхищение, переходящее в восторженное преклонение, и некая необъяснимая печаль; кроме того, я мельком заметил несколько грубоватых шуток (одна, насчет утки, пирожков и школьного пожарного шланга, показалась мне очень даже недурственной), но это я отложил на потом; и, разумеется, там было множество всяких обрывочных воспоминаний, сценок из прошлой жизни, многие из которых, кстати, были странным образом связаны с той загадочной песенкой про «кита, который по берегу бежит», оказавшей, похоже, столь сильное воздействие на Попрыгунью.

Больше там, пожалуй, ничего интересного для меня не было, и я переключился на окружавшую меня реальную действительность. Несмотря на попытки Попрыгуньи отклонить тему завтрака, эта тема все же превалировала в моем сознании, и я не сомневался, что у Эвана непременно найдется чем перекусить. Я осторожно обогнул его кресло и двинулся к холодильнику. По дороге я машинально выглянул в окно, и у меня просто мурашки по телу поползли (видите, я уже начал воспринимать физическое тело Попрыгуньи как свое собственное), и я сильно вздрогнул, словно прикоснувшись к оголенному электрическому проводу.

Собственно, за окном был всего лишь холм. Вроде бы самый обыкновенный. На вершине этого холма виднелась приземистая каменная башня квадратного сечения, и от нее во все стороны тянулись вниз зеленые склоны, а вдали, на самом горизонте, я едва различал в тумане горную гряду с семью остроконечными вершинами. Вид, в общем, самый заурядный. Но меня и впрямь словно током ударило – столь острым было это ощущение узнавания, пронизавшее все мое тело до самых ботинок. Я был совершенно уверен, что не раз видел все это и раньше. Возможно, во сне. Но, безусловно, видел, и не раз – в этом никаких сомнений быть не могло.

– Что это там? – невольно спросил я вслух.

Попрыгунья, разумеется, тут же отреагировала, мысленно приказав мне: «Заткнись, пожалуйста, будь так добр. Можно подумать, ты никогда в жизни холмов не видел!»

Но Эван, моментально подъехав на своем кресле к окну, поинтересовался:

– Что именно?

– Ничего, – быстро ответила ему Попрыгунья. – Я просто…

– Как, кстати, насчет завтрака? – поспешно перехватил я инициативу, прежде чем Попрыгунья успела меня остановить. – Я просто умираю от голода…

Эван удивленно поднял брови.

– Правда? Ну, можно сделать тосты…

– Да-да, тосты! – подхватил я, не обращая внимания на Попрыгунью, которая предпринимала слабые попытки возразить.