Здесь просто не было ни одного человека, который мог бы сравниться с капитаном Локтоном. Ему всего лишь было нужно быть богатым, а Элинор, которая знала все и всех, уже подтвердила, что он богат. Она вздохнула с облегчением и пришла в благодушное настроение. Заметив Дженни Пиклер, она подумала, что должна проявить участие к девушке и сделать из нее лакомый кусочек.

Обдумывая этот великодушный план, она направилась туда, где Дженни стояла рядом со своей матерью, которая была поглощена разговором с одной из своих самых надоедливых приятельниц. Все три женщины не смотрели в ее сторону и не заметили, что Лидия приближается.

— …с меня довольно. Если она это допустит, я выскажу ей все. Мы слишком долго снисходительно относились к ее причудам. Она называет это клептоманией, зная, что никто не будет ей возражать, но я, вот увидите, назову это так, как это называется на самом деле, — воровством.

Ошеломленная Лидия остановилась и повернула в другую сторону, заметив, что леди Пиклер и ее приятельница медленно направились к лестнице, ведущей с террасы к столикам под ней.

Боже милосердный, леди Пиклер говорила об Эмили и не скрывала своих намерений. Как только леди Пиклер услышала, что Лидия ищет себе мужа, она, должно быть, запаниковала, увидев в ней конкурентку ее дочери. И теперь она искала повод устранить Лидию не только из списков своих будущих гостей, но и из списков гостей тех, на кого она могла повлиять.

Но она не могла оспаривать место Лидии как любимицы общества, не имея для этого веских оснований. Она подозревала, что Лидия достаточно умна, чтобы не дать ей таких оснований. Лидия не переступит границу между тем, что дозволено, и тем, что не дозволено, тогда как Эмили… Эмили регулярно переступала эту границу.

Леди Пиклер увидела в дискредитации и унижении Эмили средство избавить свою дочь от потенциальной соперницы. И она могла это сделать.

Леди Пиклер предполагала, что Лидия не позволит унижать Эмили, и была права, пусть даже ее предположение основывалось не на том, что она видела заботливое отношение Лидии к своей компаньонке — заботиться о компаньонках было не принято в среде таких, как леди Пиклер, — а на том, что леди Пиклер рассчитывала, опозорив Эмили, замарать репутацию Лидии.

В прошлом году — нет, даже в прошлом месяце — Лидия бы и внимания не обратила на интриги этой женщины. Но теперь она не осмеливалась ссориться с ней, или, вернее, с ее приятельницами, дамами-патронессами из великосветского ареопага. Ни один джентльмен не станет делать предложение женщине с запятнанной репутацией.

Не стоит тревожиться раньше времени. Эмили не должна сегодня ничего «прикарманить».

Для этого они должны будут уехать, не дав ей возможности сделать это. И чем скорее, тем лучше. Хотя Эмили за последнее время стала гораздо лучше контролировать свою склонность «брать сувениры», с тех пор как Лидия сообщила ей о своем финансовом положении, она стала беспокойной и упрямой, а это всегда было предзнаменованием рецидива болезни.

Конечно, Лидии не хотелось уезжать. Но ведь будут и другие вечерники. И другие места, где она непременно встретит капитана Локтона. Многие люди с готовностью закрывали глаза на странные привычки Эмили. Она сейчас найдет Элинор, они заберут Эмили и распрощаются.

И тут она замерла на месте, широко раскрыв глаза. Внизу она увидела Эмили, рука которой дюйм за дюймом приближалась к отделанному кружевом носовому платку, лежащему на столе неподалеку от нее. Потом, оглядевшись вокруг с самым невинным видом, она смахнула его со стола. Выставив из-под подола ногу, она наступила на кружевной платочек и принялась подтягивать его к себе.