Однако наряду с раздражением и досадой по поводу унизительного положения, в котором она очутилась, Гейл в глубине души испытывала и какое-то облегчение. Может быть — кто знает? — она все же нормальная женщина. Просто она не с теми мужчинами ложилась в постель. Рассудком она тянулась к славным парням, в то время как ее предательское тело требовало совсем другого.

Впрочем, разве так было не всегда?

Вдруг она встревожилась. Принц властно взял ее под локоть. Гейл бросила на него уничтожающий взгляд.

— Я в состоянии подняться сама, — заявила она.

Почтительный кивок совершенно не сочетался с огнем в его глазах. Ясно, она испытывает его терпение. И так же ясно, что он ждет не дождется, когда останется с ней наедине в его, вне всякого сомнения, царских апартаментах в отдаленном имении. Ему не терпится овладеть ею.

Гейл усилием воли пыталась отогнать от себя мысли о ближайшем будущем. Кроме того, в ее отношении к нему кое-что изменилось. Вчера вечером, давая согласие на его предложение, она воображала, что будет лежать под ним бесчувственная, как бревно, терпя его натиск с обычным хладнокровием. На сей раз, думала она тогда, ему не удастся одержать над ней победу, каким бы искусным любовником он ни был. Однако оказалось, что он все же возбудил ее, и она встревожилась. Значит, у нее не возникнет возражений, когда он перейдет от прелюдии к самому любовному акту. Она ненавидела саму себя, но понимала: ей вполне может понравиться все то, что он будет с ней делать.

Если бы она призналась психологу, к которому одно время ходила, что испытывает отвращение при мысли, что ей может понравиться секс, врач назвал бы ее по-настоящему чокнутой. Однако ее раздражало не столько то, что она в принципе может получать удовольствие в постели, сколько то, что способна получать наслаждение от близости с этим… соблазнителем. Хуже не придумаешь! И все случится уже сегодня ночью… Или даже раньше. Гораздо раньше! Пошатываясь, она поднялась на верхнюю ступеньку трапа и шагнула внутрь вертолета.

— Боже правый! — воскликнула Гейл, озираясь вокруг. Какая роскошь! Никаких откидных кресел. Салон выглядел, как элегантная гостиная. Глубокие, удобные кресла, диван, который легко раскладывался в двуспальную кровать. Терракотовая обивка мебели. Стены и потолок обшиты деревянными панелями. Под ногами толстый и мягкий бежевый ковер.

— Я сам выбирал интерьеры, — услышала она голос принца у себя за спиной. — Я часто летаю и люблю, чтобы мне было удобно. На борту находятся также полностью оборудованные кухня и ванная. Есть и встроенный бар для моих гостей. А когда мы взлетим, ты увидишь, что салон звуконепроницаем. Обычно в вертолетах такого класса невозможно даже разговаривать из-за рева двигателя.

— Полагаю, тебя обслуживает целая команда вышколенной прислуги, — сухо проговорила Гейл, ожидая, что вот-вот из-за закрытых дверей выйдут горничные и лакеи.

— Только не в таких коротких рейсах, — ласково ответил он. — Когда со мной такая… прелестная спутница, мне прислуга ни к чему.

Она резко обернулась к нему.

— Хочешь сказать… кроме нас, здесь никого нет? — Господи! Они одни…

— Да, — кивнул он, окидывая ее испытующим взглядом. — А ты против?

— Да. Нет. Не знаю. — Однако ее пробирала дрожь.

— Помни, что я обещал. Я не сделаю с тобой ничего, чего ты сама не захочешь.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. — Ей показалось, что она сейчас разрыдается.