Телефонный звонок нарушил идиллию. Марио что-то пробормотал сквозь зубы, и Гейл сморщилась, не желая, чтобы он, отодвигался от нее. Испугавшись, что, отодвинувшись, он заметит ее слезы, она поспешила отвернуться.

— Не двигайся, — сказал он, обнимая ее за талию, и снял трубку.

Поскольку телефон стоял почти рядом с ее головой, Гейл расслышала каждое слово. Однако на том конце линии говорили на иностранном языке, скорее всего по-итальянски. Тем не менее было ясно, что звонит женщина.

Марио изумленно воскликнул:

— Эмилия?!

Гейл сразу поняла, кто ему позвонил. Жена брата, княгиня ди Сан-Пьетро, которую он любил. Замужняя женщина, из-за которой вынужден был покинуть родину.

Уныние овладело Гейл. Она еще помнила жар его тела внутри себя и ревниво вслушивалась в его интонации. Он удивился, услышав голос Эмилии. Он чем-то встревожен. Он ласково и нежно утешает ее.

Казалось, их воркование никогда не закончится. Гейл окончательно расстроилась. Как он посмел любезничать с той женщиной, едва выйдя из меня и продолжая держать меня в объятиях? Как он посмел?

Однако, когда Гейл попыталась высвободиться, Марио лишь крепче притянул ее к себе, напомнив ей о том, насколько он силен. Лучше полежать спокойно, пока он не закончит говорить. Борьба и попытки отодвинуться будут слишком уж красноречивы.

Однако для нее самой куда красноречивее была собственная ревность, всплывшая на поверхность с самых черных глубин ее души.

Она не просто постепенно привыкает к Марио. Она уже к нему привыкла, привязалась. А вернее сказать, безнадежно влюбилась. По уши! Вот почему ей сейчас хочется плакать. Она знает: как бы он ни наслаждался их любовными играми, он ее не любит. И не полюбит никогда. Наконец Марио кончил говорить. Однако не забыл, о Гейл.

После краткого молчания он снова переключил свое внимание на ее распаленное тело. Она чувствовала, что жаждет продолжения, несмотря на то что сердце его навеки отдано другой.

— Так на чем я остановился? — пробормотал он, грубо лаская ее грудь и живот. Когда он коснулся ее отвердевших сосков, она задрожала всем телом.

От сознания собственной беззащитности перед ним Гейл разозлилась. А в гневе она становилась очень коварной и упрямой.

— Я же велел тебе не двигаться, — проворчал Марио.

— Убирайся к черту! — выпалила она. — Я буду двигаться, если захочу. Мне надоело, что ты постоянно велишь мне не двигаться.

Он вздохнул.

— Моя дорогая Гейл, ты никогда не станешь по-настоящему хороша в постели, если не готова учиться владеть собой.

— Я не твоя дорогая Гейл и никогда ею не буду! — Она знала, кто на самом деле его «дорогая». — Да, я, наверное, трудный объект. Не люблю подчиняться, — ехидно добавила она.

— По-твоему я пытаюсь тобой управлять?

— А разве нет?

— Не думаю, что какой-нибудь мужчина в состоянии управлять тобой. Но, по-моему, чем больше женщина владеет собой на публике, тем больше удовольствия находит, отбрасывая все ограничения в спальне. Разве не приятно поступать так, как я велю? На какое-то время откинуть все заботы, все мысли. Позволить другому доставить тебе удовольствие, удовлетворить все твои желания? У меня есть все возможности, чтобы сделать и то, и другое. Но ты и сама все знаешь.

Вот почему ты пришла ко мне сегодня и вот почему будешь приходить ко мне и потом, когда и где я только захочу.

— Когда пожелаешь, — поправила Гейл и засмеялась.

Но вскоре смех сменился стонами под действием, которое начали оказывать на нее его ласковые руки. Должно быть, он продал душу дьяволу, раз так хорошо знает, где лучше всего прикоснуться к ней, чтобы доставить самое большое удовольствие.