Он уже несколько раз доставал из кармана золотые часы и, чувствуя, как от напряжения сжимается желудок, проверял, сколько минут остается до начала церемонии. Время, казалось, остановилось. Неужели она все-таки приедет? «Господи, избавь меня и ее от этого!»

До чего же, черт возьми, невыносимое положение! Хорошо ли он объяснил ей все? Поняла ли она? Позавчера, во время обеда, устроенного ее отцом, у Филиппа почти не было возможности поговорить с невестой наедине. Она отсутствовала за столом из-за сильной головной боли и неудачного падения, приключившегося с ней утром того дня. Сначала падение, потом головная боль. Будь все проклято, как раз этого он и боялся.

В гостиной, однако, леди Сара присоединилась к ним. После нескольких минут любезного пустого разговора Филипп попросил показать ему галерею, и она, разумеется, согласилась. Он воспользовался этой единственной возможностью, чтобы рассказать ей... предостеречь. Она слушала с вежливым интересом, а когда он закончил, небрежно заметила:

– Как это все... необычно. Я подумаю.

И после этого опять оставила их, сославшись на головную боль. Когда на следующий день он зашел с визитом, дворецкий сообщил ему, что леди Сара не принимает, так как ей по-прежнему нездоровится. Он хотел побеседовать с ее отцом, но графа не оказалось дома. Филипп оставил для его светлости записку, но ответа на нее так и не получил. Вероятно, граф явился домой слишком поздно. А Филипп провел весь остаток вчерашнего дня на складе, среди множества тюков и ящиков в поисках того единственного предмета, который мог спасти их. Поиски его оказались безрезультатными, а это означало, что наступивший день, как бы он ни сложился, ничем, кроме несчастья, закончиться не мог.

Филипп в сотый раз посмотрел на часы. Сейчас кто-нибудь зайдет и сообщит ему, что леди Сара приехала. Или что ее нет. В волнении он запустил пальцы в волосы, потом попытался ослабить душивший его галстук. Честь требует, чтобы этот брак состоялся, и она же запрещает ему жениться на ком-либо. Он представил себе свою прелестную юную невесту. Любой был бы счастлив назвать ее женой. Но у него при одной мысли об этом останавливалось сердце.

В дверь постучали, и он нетерпеливо распахнул ее. На пороге стоял его отец. Молча глядя в глаза герцога, Филипп ждал, когда тот заговорит. Он с печалью отмечал следы болезни, изменившие лицо отца: глубокие складки, вокруг губ, бледно-желтый цвет щек и черные круги под глазами. Герцог сильно похудел с тех пор, как Филипп видел его в последний раз, и казался почти истощенным. В по-прежнему густых черных волосах появилось много седины. И только взгляд пронзительно-голубых острых глаз оставался прежним. В целом отец лишь отдаленно напоминал того сильного и здорового мужчину, с которым Филипп расстался десять лет назад. В годы, предшествовавшие его отъезду, их отношения не были особо сердечными. Вся теплота исчезла из них в тот день, когда умерла мать Филиппа. Расставаясь, они заключили сделку, согласно которой отец до определенного срока не препятствовал любимым занятиям сына.

Герцог медленно подошел и остановился, когда их разделяло всего два фута. В мозгу у Филиппа навязчиво звучали слова, которые он старался и не мог забыть все эти долгие годы: «Мужчина стоит ровно столько, сколько стоит данное им слово. Если бы ты помнил об этом, твоя мать была бы сейчас жива».

– Время начинать церемонию, – произнес герцог. Выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Я знаю.

– К сожалению, твоя невеста еще не приехала. Слава Богу!

– Вот как?

– Ты все рассказал ей. – Это было утверждение, а не вопрос.

? Да.

– Мы же договорились, что ты не станешь этого делать!

– Нет. Ты потребовал, чтобы я этого не делал, но я не согласился с тобой. Я должен был ей рассказать, она имеет право знать.