— Говорил.

— Так что означали те символы на животе девушки?

— Девина не верит в системы безопасности. Она использует девственниц. — Джим потянулся на сиденье, мышцы напряглись, когда потребность в убийстве зазвонила в колокольчик. — То, что ты увидел на Сисси, — ее способ защиты.

— Гребанный… ад. Так первая жертва моего отца…

— Может, Девина заставила его сделать это вместо себя как залог веры. Может, он просто посодействовал ее работе. Кто знает.

— Как долго это продолжается? Между вами и… — Последовавшая пауза предполагала, что мужчина пока не привык к слову «демон» на своем языке.

— Всего пару недель. Но были люди до меня… но их не будет после, если только я не уверюсь, что ты не пойдешь выбранной ею тропой.

Джим взглянул на руки детектива. Они с такой силой вцепились в руль, что было удивительно, как тот не отломился.

Окей, такая злость не сыграет им на руку: она давала Девине точку воспламенения… и если демон откроет верный канал, им придется иметь дело со взрывом. И Век — большой, сильный парень, который способен и наверняка обучен убивать голыми руками.

Черт побери, Джим ненавидел это ожидание.

— Кстати, сегодня мы остаемся с тобой.

— Я так и понял. Кровать у меня одна, но есть диван.

— Мне больше интересно что-нибудь из «7-Eleven». — Он открыл пачку «Мальборо». — Заканчиваются.

— Около дома есть магазин.

— Отлично.

Век сунул руку в карман и вытащил мобильный.

— Можно и его снова включить.

Джим, переполненный разочарованием, посмотрел в боковое окно на темную обочину, гадая, когда, черт возьми, все…

— Какого дьявола, — прошептал Век. — Мой гребаный телефон просто разорвался.

Медленно обернувшись, Джим подумал, Ожидание окончено; игра началась…

Глава 39

В Раю, Найджел играл сам с собой.

В шахматы.

Если честно, игра была немного скучной, хотя он и считал своего противника потрясающе одетым и невероятно умным: парень делал такие же шаги, как и он сам, поэтому отсутствие удивления не представляло собой никакого вызова… вопреки просто великолепным стратегиям.

— Шах и мат, — произнес он вслух тишине своих чертогов.

Когда никто не выругался, не обвинил его в жульничестве, не затопал ногами и не потребовал переиграть партию, он в очередной раз вспомнил, почему игра с Колином доставляла гораздо больше удовольствия.

Поднявшись на ноги, он отошел от столика и оставил фигуры нетронутыми, на доске их было всего две — белая королева и черный король.

Потребность уйти из этого шатра и пройти по лужайке к замку, к реке, к опочивальне Колина была непреодолимым импульсом, выходящим за рамки психических границ, подбираясь к физическим.

Однажды он уже опустился до такого безумия и избежал смущения. Он не сделает этого вновь.

Найджел, отвлеченный болью в груди, обошел кровать, зашел в ванную и затем вернулся обратно. По правде говоря, он не был сосредоточен должным образом … ну, с той ужасной трапезы… когда честность Колина нанесла удар по мелкому надменному эго Найджела.

Странно, как меняется чья-то позиция, не так ли. Пока время шло, словно ленивое течение в огромном и по большей части спокойном потоке, его первоначально буйная защитная реакция превратилась в более сдержанный ответ… и он даже был готов извиниться при условии, что ему также принесут извинения.

И это служило доказательством, что чудеса-таки случаются в этом мире.