— Заходи ещё!

Грудастенькая девчонка (через футболку отчетливо вырисовывались торчащие соски), высунувшись по пояс из окна, послала Мите воздушный поцелуй. Митя, разумеется ещё больше расхорохорился от собственной значимости и послал воздушный поцелуй ей в ответ. От моего взгляда не ушло, как Таня аж позеленела от злости. Она стиснула губы, развернулась и резко пошла прочь.

Митя даже взглядом её не удостоил. Мне не особо хотелось наблюдать за разборками бывшей пары, да и стоять — удовольствие так себе. Поэтому я тоже решил сходить к себе в комнату чтобы снять штаны и положить их на батарею. Ну из туфлями надо тоже что-нибудь организовать — жалко выбрасывать, и никакой сменки у меня нет.

Правда до комната так и не дошел. Застал в коридоре Танюху, которая всхлипывая безуспешно пыталась открыть дверь от своей комнаты.

— Что же такое, да почему она не открывается, — шептала она дрожащим голосом, я видел как по щекам текут слёзы.

— Помочь? — я подошел ближе и не дожидаясь ответ, забрал у неё ключ. — Дай ка попробую.

Секрет неоткрывавшейся двери заключался в том, чтобы чуть потянуть ее на себя за ручку. Я потянул ручку, провернул ригель и дверь сразу же открылась. Таня влетела внутрь, села на кровать и опустив лицо на ладони, начала рыдать. Ненавижу женские слёзы, но я всё-таки зашёл следом и закрыл дверь, чтобы её плач никто не было слышно в коридоре.

— Урод моральный, козел вонючий! — она принялась одаривать Митю эпитетами.

— Сама же сказала, что вы расстались, а теперь ты сопли распускаешь, — тихо сказал я.

— Расстались, но ты на него посмотри, хотя бы прикрыл засос! — близняшка начала возмущаться. — Ходит довольным петухом, хорохорится. Хоть бы постеснялся, что я увижу!

Она прикрыла лицо руками и тихонечко захныкала.

— Да ладно, не драматизируй излишне, первый раз что ли расстаешься? — я попытался чуть разрядить обстановку

— А ты все уже ему растрепал, да? — она вскочила, попыталась отвесить мне пощечину.

Но я успел перехватить её руку.

— Не стоит этого делать, — спокойно сказал я.

— А что стоит? Вы все мужики одинаковые! Сначала говорите люблю не могу, а затем бросаете и отказываетесь от всех своих слов!

Она пыталась вырваться, чтобы снова попытаться зарядить мне оплеуху, вымещая злость на том, кто ближе. Но я прижал её сильнее к своей груди.

— Успокаивайся…

Вот знал же, первое, что строго настрого нельзя говорить человеку в нервном срыве — это просить его успокоиться. Естественно, Таня только сильнее завелась. Даже пыталась меня укусить. Девчонка она оказалась сильная, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы её обездвижить. Еще с минуту ушло на то, что я сдерживал ее попытки вырваться. Наконец, близняшка выбилась из сил, прижалась к моей груди и взглянула мне в глаза своими заплаканными глазами. Я чувствовал тепло её тело, горячее дыхание и вздымающуюся грудь с подтвердившими сосками.

— Извини… — выдохнула она.

За что она просила прощения, я услышать не успел. Вернее не дал, потому что подался вперёд и поцеловал ее, не удержался. Она была прекрасна в своем гневе…. Девушка жадно ответила на поцелуй и стала расстегивать на мне рубашку.

В общем произошло так, что мы с Таней следующие полчаса проверяли на прочность ножки кровати. Они выдержали, и, закончив, мы развалились на кровати, чтобы перевести дух. Не тут то было — послышался стук в дверь.

— Если сестра придет, нам крышка… — испуганно зашептала Таня, и добавила уже во весь голос.