— Откуда ж мне знать?

— Биатлонистка, — захрюкал от смеха Палыч.

Я заметил, что перегородка между верстками побита, будто снайперскими «выстрелами» — детали вылетали из-под шлифовального станка. Ну понятно, вполне себе к месту прозвище. Учтём.

Собственно, на верстаке, который наставник обозначил моим, было хоть шаром покати. Ни тисков, ни креплений для них, ни разметочной плиты. Дверцы тумб тоже нараспашку, никаких деталей, инструмента и технологий.

Не успел я разузнать, где всем разжиться, как услышал новый вопрос.

— Ну, как проходит внедрение в производственные процессы юных талантов? — послышался голос мужичка возраста, что называется, в расцвете сил.

Это был мастер. Он приволок деревянную решетку, размером где-то полтора на полтора, и теперь бросил на пол у моего верстака.

— Палыч, вот здесь заколотите гвозди, и еще послужит.

На досках решетки виделся налет из застывшего масла и стружки, использовалась она явно не первый год и перешла мне, как часто бывает, по «наследству».

— Егор? — уточнил мастер, отвлекая меня от созерцания качалок. — Меня Сергей зовут, я мастер производственного участка номер семь, — продолжил он. — Думаю, Палыч уже более или менее ввел тебя в курс дела. Осваивайся, обустраивайте рабочее место, а я позже подойду. На сейчас вопросы есть?

— Нет, но если появятся, обязательно задам, — заверил я.

— Ты, Сережа, спокойно своими делами занимайся, а мы с пацаном сами разберемся! — начал выпроваживать Палыч мастера.

— Сами — это хорошо… Вы же сегодня пятьдесят восьмые проработаете?

— Проработаем, только развертки найди!

— Уже ищу!

Мастер удалился, как раз к Андрею, которому передал детали. Они начали о чем-то разговаривать, обильно жестикулируя.

— Мастер-фломастер, блин, — раздраженно буркнул Палыч. — У меня свой начальник есть, а этот без году неделя работает, и уже поперек батьки в пекло лезет, на другой участок. Говорю, разверток нет, я тебе че, хером разверну?

Выдав исповедь, он только отмахнулся. Упер руки в боки и критично оглядел мой верстак.

— Все сделаем, все обустроим, небось не так представлял работу на заводе? — со вздохом спросил он. — Ничего, Егор, за квартал я тебя так натаскаю, что со свистом пройдешь комиссию на разряд!

Я слушал вполуха, никак не мог вспомнить…

— 286–6439–58? — выдал я номер качалок, который мастер держал в руках.

— О-па! Ядрёна Матрена, ничего себе у тебя память! — опешил наставник.

А я попытался вспомнить, откуда знаю номер, сам всплывший в голове, да не вышло.

— Так ведь у меня есть разряд, Палыч? — я припомнил диплом училища, в нем черным по белому было прописано наличие у Кузнецова третьего слесарного.

— А, брось! — отмахнулся наставник, как от чего-то незначительного. — Ты свое училище в каком году заканчивал, кажись, в семьдесят четвертом? А щас какой? Вот то-то ж, два года прошло, да и сам говорил, что все забыл за время службы. В общем, Егор, забудь все то, чему тебя учили. За партой протирать жопу — это одно дело, другое — настоящая практика. Всех мы вас переучиваем. Еще ни один ПТУ-шник не удивил.

Я внимательно выслушал лекцию от наставника, коротко пожал плечами.

— Как скажешь, Палыч, но я как в цех зашел, многое вспомнил. Так что могу подтвердить разряд хоть сейчас.

Наставник аж вздрогнул от такой самонадеянности с моей стороны. Огляделся, взял с тумбы шлифовщицы чертеж, вытащенный из паки технологии, и положил на мой верстак. Надел очки, уперся в стол кулаками и склонился над чертежом.