|
– Не ощущаю. – Сергей Павлович Королев обращался к своим сотрудникам только на «вы», – объяснил я. – Он мог обматерить провинившегося, но добивался того, чтобы подчиненный уважал сам себя. И это давало результаты. – Да ну? И в этот момент я ударил его по мясистому лицу – без замаха, тыльной стороной ладони. Плюха получилась что надо. Взревев медведем, Вадим Вадимович Стерляжий вскочил, опрокинув стул. – В расчете, – объявил я. Он двинулся было на меня, но сразу угас. Взял себя в руки. Поиграл желваками, сел, принужденно улыбнулся: – Черт с тобой, в расчете. Вот ты, оказывается, какой фрукт… – Я не фрукт и не овощ. – Ты хуже. Бешеный огурец. А вообще-то только так и надо… Ладно! – Он пристукнул ладонью по столу. – Будем на «ты», идет? Я этих китайских церемоний не люблю. Мир? Я видел, чего ему стоило сказать это. Правая его щека была гораздо краснее левой и уже начала понемногу опухать. Наверное, нечасто ему приходилось сносить плюху от щенка, каковым он меня, без сомнения, считал. – Мир, – согласился я. – Подать тебе аптечку? – А что такое? – спросил Стерляжий и начал ощупывать свое лицо. – Кровь. Я тебе нос подбил. Он засопел, хлюпнул носом и полез в карман за платком. – Вот всегда так… Капилляры слабые. Сколько раз это меня подводило… В детстве, бывало, дрались до первой крови, и всегда выходило, что до первого удара мне в нос… Сквозь платок его голос звучал гнусаво. Наконец Стерляжему удалось унять кровотечение, и он спрятал платок в карман, раздраженно его скомкав. – Ты все-таки того… не нарывайся, – сказал он. – Я тебя понял – другие могут не понять. Ясно? – Ясно. – У меня-то психика тренированная… А все-таки ты гад! На этот счет у меня имелось иное мнение, но озвучивать его я счел излишним. Вместо этого спросил: – Когда мне приступать к работе? – Ты уже приступил. Имей в виду, фиксированного рабочего дня у нас нет, законы о труде тут не действуют. Пока что иди отдыхай. На это тебе дается, – он взглянул на часы, – четыре часа с минутами. Советую поспать. – Он встал и потянулся всем телом. – Пошли провожу, а то еще заблудишься, да и пропуска у тебя нет… – Опять в изолятор? – нахмурился я. – А то куда же? Выделять тебе койку в общежитии нет смысла – через четыре часа я лечу и захвачу тебя с собой. – Куда еще? – На орбитальную станцию «Гриффин». «Человека-невидимку» Уэллса читал? Название мы слямзили с фамилии героя. Невидимого человека никогда не существовало, а невидимая станция есть. Пошли. Только на середине пути я достаточно пришел в себя, чтобы спросить Стерляжего: – Существует космическая станция, о которой никому ничего не известно? – Почему неизвестно? – обернулся он на ходу. – Мне известно, а теперь и тебе. Твоей Эвелине Гавриловне известно, хотя она на ней никогда не была… она из наземного персонала, отвечает за восточный сектор… вроде коменданта. |
