Начать с того, что пилоты, расхаживающие по жилым отсекам в чем угодно, но только не в кителе, к обеду в трапезной обязательно переодевались по-уставному. И даже не ленились пристегнуть оружейные перевязи.

У входа всегда несли караул два мичмана с мечами наголо и в полной парадной форме с аксельбантами. Мичманы буравили взглядом воображаемую точку прицеливания на противоположной стороне коридора, но при этом бдительности не теряли.

Когда мы с Колей, следуя в кильватере за нашими новыми сослуживцами, впервые намеревались перешагнуть порог Великого Святилища Пищи, меч в руках одного из мичманов лег шлагбаумом поперек моей груди.

– Только для офицерского состава, – запорным голосом робота из фильма семисотлетней давности сообщил страж еды.

– Мы новые пилоты из эскадрильи И-02, – сказал я как можно громче.

– Почему не в форме? – осведомился мичман.

– Нам не успели выдать. Мы только-только из Северной Академии! – Я почти кричал.

Расчет оправдался. На мой голос обернулся уже зашедший в трапезную Егор Кожемякин.

– Пропусти этих двоих. Они вроде как тоже офицеры. Хотя и без патентов.

– Без формы не положено, – не повел бровью мичман.

– Да они, может, убьются завтра. Пусти, Володимир, а не то порчу наведу. Ты меня знаешь.

Все это Кожемякин пробасил добродушнейшим тоном. Но что-то в лице «Володимира» дрогнуло. Он молча взял меч «на караул». Проход был свободен.

Тогда, во время первого обеда на борту «Трех Святителей», я понял, что у службы во флоте есть кое-какие плюсы помимо общественного почета, романтики Дальнего Внеземелья и работы для настоящих мужчин. Например, работа для настоящих челюстей и желудков.

Но когда «Три Святителя» прилетел в систему Дромадера и нас пригласили завтракать, стало ясно, что я рано радуюсь. Так кормить они нас долго не смогут. Значит, наш славный завтрак – для многих заодно и прощальный ужин.

Как обычно, трапезная была сервирована по принципу шведского стола. На многоэтажных стеллажах, вытянувшихся вдоль стен, громоздились блюда с сыром и балыком, цыплятами табака и ростбифами, стейками и отбивными. Салаты овощные и фруктовые, жареную картофельную соломку, печеные баклажаны и прочие мелочи жизни я даже не упоминаю.

Это все было как обычно.

Но в придачу к «как обычно» имелись: икра севрюжья и белужья, осетрина копченая и жареная, лобстеры, печень налима, свежие ананасы и манго, радужные фиги с Андобанда и оранжевые дули с планеты Махаон, какие-то немыслимые паштетики, коньяки, традиционные вина, саке и даже…

– …Мороженое! – радостно взвизгнул Коля. – С вишенкой!

«Что ж они дитев понаприсылали-то», – читалось на лицах братьев Кожемякиных.

– Это не завтрак… О нет, это не завтрак… – возбужденно потирал ладони Бабакулов. – Это просто полет валькирий какой-то!

– «И поднялся ветер от Господа, и принес от моря перепелов, и набросал их около стана, на путь дня по одну сторону и на путь дня по другую сторону около стана, на два почти локтя от земли», – торжественно продекламировал Фрайман. – «Числа», глава одиннадцать, тридцать один.

– Жратва, конечно, славная, – согласился Фрол Кожемякин. – Да вся не наша, не славянская. Ни тебе груздя моченого, ни зелена вина…

– И ни одного орешка, – подхватил Егор. – Непорядок!

– Можно подумать, раньше давали вам груздей с орешками, – вполне резонно заметил Цапко.