Сегодня утром она мне позвонила и сказала, что у нее температура высокая, что вечером приехал врач и опять увез ее в больницу. Может, снова будут оперировать. Я ей сказал, что виноваты врачи, а она, знаете, как современные, говорит, что никто не виноват, и со мной больше говорить не стала и трубку положила. Я к ней пойду завтра и все врачам скажу, что думаю, я им велю и отругаю, так что не волнуйтесь.

А может, Кате лучше приехать? Смотрите там сами, подумайте, а то она меня не слушает, а врачам надо разгон дать, чтоб не выпихивали девчонку. Им бы только разрезать да выпихнуть.

У нас все здесь по-прежнему. Буду вам сообщать, какие новости будут у нас.

Поклонись, Павлуша, от меня всем, кто там есть.

Остаюсь и жду ответа. Ваш дядя Петя.

* * *

Вадим Сергеевич опять дежурил. Работу они сейчас закончили, операций пока нет, истории болезней записали, больных обошли, сидят со вторым дежурным, молодым хирургом Анатолием Петровичем, и играют в шахматы.

Зоя Александровна играть в шахматы на дежурствах не разрешает, поэтому они сидят за шкафом, где переодеваются и спят по ночам, чтобы в случае нужды можно было бы срочно спрятать следы преступления.

Сидят они, склонившись над доской, с напряженными лицами, время от времени энергично двинут фигуру и изредка вяло перекинутся репликами, не имеющими отношения, к происходящему на доске.

— А вы в Суздале бывали, Вадим Сергеевич?

— Нет. В Суздале еще не был. Я уже много старых церквей нафотографировал. Пока их все здесь не наснимаю, никуда не поеду.

— Как это все? Все, все?!

— Да. На велосипеде весь город объеду, все сфотографирую.

— А Суздаль?

— Здесь работу закончу, потом в Суздаль. Альбом сделаю.

Позвонил телефон. Вадим Сергеевич сидел рядом, но трубку снял не сразу — еще несколько раз прозвонил телефон, прежде чем он сделал ход и сумел ответить.

— Говорите.

— Вадим Сергеевич, больную привезли в приемное. Вы нужны нам.

— Сейчас придем. Ходи, Анатолий. Не тяни.

— Кто звонил? Из приемного?

— Ну да. Ты ходи.

— А что там?

— Откуда я знаю. Подождут.

И они опять склонились над шахматной доской.

Настоящие шахматисты легко отрываются от партии. Они помнят и расположение фигур на доске, и ход своих размышлений, и всю последовательность игры. Квалифицированным шахматистам можно играть где и когда угодно. А подобным любителям прервать партию все равно что новую начать — все сразу забывается. Поэтому когда их отрывают, они и говорят всегда: «Сейчас, сейчас. Минуточку. Погоди…» А ведь кто знает, зачем их зовут?! И все равно: «Сейчас, сейчас…» Им всем так хочется обязательно выиграть!

— Вадим Сергеевич, после доиграем. Я схожу к ним.

— Сейчас. Подожди. Если что, позвонят еще. Если б срочно, сказали.

— Неудобно, Вадим Сергеевич.

— Анатолий — ты не хирург. Что за торопливость! Начал одно делать — доделывай. А то будешь хвататься то за одно, то за другое. Это не дело, Анатолий. Ничего не сделаешь… Вот я так пойду.

— Да? Я сдаюсь, Вадим Сергеевич.

— Да ты что! Здесь еще можно поиграть.

— Нельзя, Вадим Сергеевич. Дальше мне шах здесь, затем здесь, закрыться не могу.