|
Одно из них могло быть подлинником Джона Херринга, но Лэндлесс в этом не был уверен, хотя в последнее время он набил руку на таких вещах, купив немало подлинников. Почти сразу же к нему подошел молодой лакей в длинной ливрее с фалдами, в парике и чулках, и пригласил в небольшой, но сверкавший чистотой лифт, отделанный панелями красного дерева, блеск которых соперничал с блеском обуви служащих дворца. Лэндлесс пожалел, что его мать уже не сможет увидеть всего этого: ей бы здесь понравилось. Она родилась в день смерти королевы Александры и всегда верила, что это как-то сказалось на ее судьбе. Она постоянно намекала на таинственную «особую связь» и позже стала посещать спиритические сеансы. Незадолго до того, как его дорогая мамочка сама отбыла в мир иной, она три часа провела в толпе, жаждавшей увидеть принцессу Диану в день ее свадьбы. Ей удалось увидеть только заднюю часть кареты, да и то в течение считанных секунд, но она размахивала своим флажком, кричала приветствия и плакала, а домой вернулась с чувством выполненного долга. Для нее все это было предметом патриотической гордости, чем-то вроде сувенирной банки печенья. Попади она сейчас сюда, она просто уписалась бы.
— Это ваш первый визит? — спросил лакей, Лэндлесс кивнул. Ему позвонила принцесса Шарлотта и сообщила об эксклюзивном интервью для «Телеграфа», причем подразумевалось, что устроила это интервью она сама. Сможет ли он прислать кого-нибудь надежного? Даст ли он дворцу возможность просмотреть готовую статью, прежде чем ее печатать? Смогут ли они в ближайшее время снова пообедать вместе? Его провели по широкому коридору с окнами, выходящими на внутренний двор. Здесь живопись была лучше, портреты давно забытых особ королевской крови работы мастеров, чьи имена гораздо лучше сохранило время. — При первом обращении назовите его «Ваше Величество». Потом можете обращаться к нему просто «сир», — пробормотал лакей, приближаясь к солидной, без претензий, двери. Когда дверь неторопливо отворилась, Лэндлесс вспомнил еще один вопрос Шарлотты: считает ли он эту затею удачной? У него были сомнения, и очень серьезные сомнения, в том, что для короля она обернется удачей, но для его газеты это была просто находка. — Салли? Прости за ранний звонок. От тебя не было никаких вестей день или два. У тебя все в порядке? На самом деле вестей не было неделю, и, хотя Урхарт послал ей цветы и направил к ней двух важных потенциальных клиентов, для звонка он никак не мог выкроить время. У них была стычка, но сейчас она, должно быть, пережила ее. Она должна была пережить ее, если хочет сохранить душевное равновесие. Как бы то ни было, у нынешнего звонка неотложная причина. — Как дела с опросом? Он уже готов? — По ее голосу он пытался угадать настроение. Тон был немного холодный и скованный, словно она еще не совсем проснулась. Что делать, дело есть дело. — Тут кое-что выплыло. Говорят, что Его совестливое Величество дал эксклюзивное интервью «Телеграф», и через пару дней оно будет в газете. У меня нет ни малейшего представления, что там. Лэндлесс сидит на нем, как клуша на яйцах, но я не могу отделаться от ощущения, что в интересах общества следует соблюсти баланс. Ты так не считаешь? Возможно, хорошо бы упредить эту публикацию общественным опросом, отражающим растущее в обществе разочарование королевской семьей? — Он посмотрел в окно на парк Сент-Джеймс, где возле пеликаньего пруда в серой утренней дымке две дамы пытались растащить своих сцепившихся собак. — Я полагаю, что некоторые газеты, вроде «Таймс», могут даже намекнуть, что интервью короля является поспешной и отчаянной попыткой отреагировать на результаты такого опроса. Он вздрогнул, когда одна из дам, выдернув своего миниатюрного любимца из пасти большой черной дворняги, изо всех сил лягнула ее каблуком в пах. |
