Перед глазами Чимбика отчетливо встала картина: супербоевой дроид Б2, размером с фелинкса, поливающий сорняки шквальным огнём из встроенных пушек. Картина была настолько сюрреалистической, что сержант задумался: а не было ли в пирожных, которыми его щедро закармливали маленькие разбойники, какой-нибудь местной специфической приправы?

Идея мамы так понравилась детям, что они даже на время забыли о Чимбике, пустившись в обсуждения игр, к которым можно будет приспособить новую игрушку. Воспользовавшись моментом, Талика наконец задала мучивший её вопрос.

— Скажите, почему вы не называете своего имени, только номер?

— Это и есть моё имя, мэм. Мой личный номер, — пояснил сержант. — Есть ещё прозвище, которое дал инструктор.

— Хотелось бы услышать, — пожелание прозвучало ненавязчиво, без всякого давления. — Иные прозвища прилипают крепче данных при рождении имён. К примеру, мой теварели при первой нашей встрече назвался Танком, да я и до сих пор чаще зову его именно так, чем по имени.

— Танк… Необычное прозвище для зелтрона, — заметил Чимбик. Слова Талики заставили его задуматься над собственным именем: сержант ранее и не задавался вопросом — а подходит ли ему название крупной хищной кошки с Тирсуса?

— А что означает слово, которое вы употребили, мэм? Теварели? Это социальный статус? — поинтересовался он вслух, воспользовавшись поводом увести тему от своего имени. Сержант и сам не мог объяснить, почему так не любил называть его посторонним, в отличии от того же Блайза. Для самого же Чимбика имя было чем-то своим, сокровенным, тем, что нельзя говорить каждому встречному.

— Что-то вроде того. Если перевести в привычные инопланетникам понятия, то «теварели» означает примерно следующее: «брачный партнёр, с которым мы имеем и воспитываем общее дитя, но живём не под одной крышей».

— Вы в разводе, мэм? — уточнил клон, сбитый с толку весьма витиеватой и неоднозначной для неместного формулировкой семейного положения. — Простите, если мой вопрос затрагивает Вашу личную жизнь, мэм.

Последняя фраза вызвала искренний смех зелтронки.

— На нашей планете сложно задать неприличный вопрос, лар, — отсмеявшись, пояснила Талика. — Со временем ты привыкнешь.

— Лар, мэм? — не понял сержант. — Это обращение? — Он старательно принялся вспоминать всё, что успел прочесть по Зелтросу. Слова «лар» там точно не было, иначе клон бы обязательно его запомнил. Может, какое-то местное, исключительно столичное, обращение? Жаргон или наречие?

— Самым близким по смыслу переводом на всеобщий будет слово «дитя», хоть оно не вполне точно передаёт смысл, — пояснила зелтронка.

Чимбик, очень не любивший панибратство от посторонних ему людей, — и особенно от штатских, — немедленно напрягся, с подозрением глядя на Талику. Её манера поведения и проскальзывающие в голосе тёплые интонации, такие же, с какими зелтронка обращалась к своим детям, одновременно притягивали и в то же время настораживали сержанта, который не мог понять причины подобного к себе отношения и начинал из-за этого нервничать.

— Почему Вы так меня назвали? — настороженно поинтересовался клон. Весь его короткий жизненный опыт говорил о том, что просто так никто ничего не делает, и если сейчас эта женщина проявляет теплоту — не исключено, что потом за это придётся как-то расплачиваться, так что лучше сразу расставить всё по своим местам.

— Наверное, сказывается настроение этого вечера, — рассеянно улыбнулась Талика.