Тут зазвонил сотовый. Тоже нормально. За ним обычно начинает звонить и второй.

Сплошные «извините», «пройдите», «сядьте», «подождите». А тут еще сотовый.

Я приложила его к уху.

— Хэллоу, — сказал кто-то. Я из садоводческой фирмы. Это у вас остались две высокие сирени с такой красненькой каемочкой под ветвями?

У меня потемнело в глазах. Таких высоких сиреней с ободочками у меня целых пять штук, а я не хотела ни одной! Всучил их мне этот убитый подонок, я хотела простую кустистую сирень без всяких украшений, но недоглядела, и теперь злюсь на себя.

— Не знаю. Мне что, прямо сейчас сбегать, посмотреть, есть ли ободочки?

— А они лежат или уже в земле?

— В земле.

— С каких пор?

— С прошлого года.

— Ну, тогда это не то. Лежать должны с прошлой недели. Значит, это не вы.

И разъединился, ничего больше не сказав. Раз не я.

Постаравшись поскорее приглушить в себе раздражение, я переключилась на гостеприимность нормальной хозяйки дома.

Гости стояли в салоне, всем своим видом демонстрируя нетерпение. И разглядывали кошек на террасе. Я с надеждой подумала: кошки действуют умиротворяюще — и предложила им какой-нибудь напиток. Кофе, чай, минеральную воду? Не пожелали. Изо всех сил ожидали они пана Ришарда, что и неудивительно.

Тот, который представился комиссаром Вольницким, немного оживился.

— Раз пани такая гостеприимная, так, может, мы воспользуемся приглашением? Чашечку кофе, если не очень трудно.

Ну-ну! Входя, был несгибаемый, жесткий, а тут вдруг помягчел, очеловечился, стал приятным. И даже сел, а второй последовал его примеру. Влияние кошек — ручаюсь. В рекордном темпе готовя кофе, я глянула в окно, а там пан Ришард возился с телефонистами, обхаживал их, обращался внимательно и бережно, словно с тухлыми яйцами, которые боялся ненароком разбить. Под локоток поддерживал — ясно, не очень-то он торопился на допрос. Возможно, рассчитывает, что я создам в доме дружескую атмосферу и ему не причинят неприятностей. Вдруг мне удастся исправить им настроение — надеется бедняга. Интересно, как?

То есть как это как? Метод, проверенный веками. Да и лгать нам не придется, отпираться от убийства…

Начала с того, что поставила на стол поднос.

— Я уже выросла из того возраста, когда охмуряют мужчин, — беззаботно заявила я, — и могу позволить себе проявить искренность. Вы действительно из полиции?

— Вот мое удостоверение! — сразу же вскочил комиссар. Раньше бы его звание было поручик, насколько красивее звучит! Да и привыкла я за свое долгое общение с поручиками…

Но с документом ознакомилась: как же, не торопясь, весь прочла.

— Господи, как все изменилось в последнее время! Вас, что ли, специально подбирают? Что ни комиссар — то красивый парень, а в дорожной службе так вообще сплошные джентльмены. Вы не оттуда? А, панове из отдела убийств? А какого? Особо тяжких преступлений, понятно. Холера, убила я, что ли, кого? А, не я, и на том спасибо. Пан Ришард убил? Надо же, ничего мне об этом не сказал.

Мне всегда очень легко было изображать из себя кретинку. Ладно, чего уж там, наверное, было что-то во мне, раз так легко притворялась…

Подгоняемый страстным желанием поскорее раскрыть преступление, Вольницкий малость поглупел.

Он не позволил себе задержаться ни на одну секунду, а охотнее сам бы разделился на множество частей, из которых каждая, ухватив по дороге кусочек сведений, бросилась бы действовать в своем направлении.