— А, вспомнил! Как же, я эту машину дал клиенту поездить, пока его у меня в починке. Вон она стоит…

Теперь хозяин мастерской не на шутку перетрусил. С Ришардом они были давно знакомы, человек порядочный, он, Гваш, потому и доверил ему свою машину, но как знать? Что он там мог натворить с его машиной? Разбил? Или, не приведи господь, задавил кого? Тут уж Гваш стал просто заискивать перед следователем. Добровольно разыскал номер сотового пана Ришарда и дал комиссару.

И пошло как по маслу.

Мужчина, который вчера вечером пользовался этой автомашиной, находился якобы у клиентки. Сестра покойного застала над трупом брата какую-то девушку — ясно, они вдвоем с Ришардом там были. Она пришила садовода, а он поджидал в машине. Интересно, что за девица, — вроде Ришард не бабник. Женат. Интересно, что жена скажет? Это Гваш уже показательно возмущался перед полицией, с ней бы стоило поговорить. Дипломатично, разумеется, — он может помочь… И не хотел сообщить фамилии клиентки! Вот дурень, в такую минуту!.. Ведь все равно узнают.

Вместе с сержантом Вольницкий явился по адресу клиентки уже соответственно настроенный и только ожидающий чистосердечного признания: а куда деваться этому Ришарду? Сам поймает преступника, без помощи Гурского. Его уверенность в успехе укрепилась при виде автомашины у ворот. Выхватив из кармана блокнот, следователь проверил номер — тот самый.

Ну, теперь преступнику от него не уйти!

Позвонил у калитки, а она не заперта, — как это он не заметил? Тут же подъехал белый пикапчик, и следователь вдруг увидел себя в компании трех чрезвычайно энергичных работяг. Они двинулись за ним, прямо на пятки наступали. Тут из дома вышел какой-то тип, потом из дома выскочила какая-то баба, тип наверняка был Ришардом Гвяздовским, а баба с торжеством заявила, что линия у нее получается. Может, линия и получалась, но видно ее не было.

Вот, опять ситуация ускользала из рук следователя. Он сдержался, не схватил сразу Гвяздовского, соизволил принять приглашение и войти в дом. Блеснула мысль: а вдруг этот Гвяздовский сделает попытку сбежать? А полиция его поймает. Это же лучшее доказательство виновности подозреваемого. А то слишком мало у Вольницкого набралось козырей, похвастаться нечем.

Впрочем, мысль как блеснула, так и погасла — бежать никто не пытался.

А вот баба… да уж не она ли хозяйка дома, та самая клиентка? С которой Гвяздовский завел роман и вчера вечером совершил преступление. Вечер у нее, утро у нее… Свидетельница Габриэла Зярнак, описывая преступницу, употребила слово девушка, точнее, девка, но не прибавила эпитета — старая, к тому же приписала убивице роман с убитым, так что тут какая-то путаница. Хозяйка на девушку никак не тянула, скорее уж на мать девушки, еще туда-сюда, совсем не накрашена, одета небрежно и вообще какая-то такая… беззаботная. Наверняка притворяется или кретинка. И сдается ему, знает он эту женщину, видел где-то, интересно где, должно быть, уже не раз задерживали, ничего, в картотеке найдется. Гурский вытягивал из свидетелей и подозреваемых показания методом благожелательности и откровенности. Может, и с этой тут тоже надо так обращаться?..

Он поспешил представиться, сержант сделал то же самое, но с заминкой — не мог сразу оторваться от созерцания стаи кошек на террасе за стеклянной дверью. Следователь раздраженно подумал, что, если этот сопляк будет пытаться сразу и любоваться кошками, и представляться хозяйке, станет косоглазым как пить дать.

Кретинкой, может, та баба и была, но кое-каким жизненным опытом обладала.

— Мне, наверное, нужно предъявить вам паспорт? — вежливо спросила она и встала с дивана.