Он, вероятно, проспал бы до вечера, но около двенадцати часов дня его разбудил сильнейший звонок в передней.

— Кого это черт несет? — пробормотал он спросонья. — Кто бы это мог быть?

Невидимая рука опять стала дергать звонок с удвоенной силой.

— Это свои, — продолжал он размышлять, — надо впустить.

И приподнявшись на диване, надавил на скрытую в стене пружину, с помощью которой он мог, не вставая с места, отворять входную дверь.

Послышался шум шагов, и Филь-ан-Катр вошел в комнату в сопровождении Себастьяна.

Не трогаясь с места, Лупер сделал им знак сесть и, обращаясь к Филь-ан-Катру, спросил:

— Что нового?

Но прежде чем передавать ответ Филь-ан-Катра, мы возвратимся к тому моменту, когда, связанного по рукам и ногам Тахерой, Вильяме Фильмор увез его и запер в своей квартире.

Он пролежал в какой-то темной каморке всю ночь, стараясь сообразить, что с ним случилось и где он находится.

Первая мысль, пришедшая ему в голову, была та, что его арестовали полицейские сыщики и что он находится в части или в полицейской префектуре.

Однако, несмотря на тревожные думы, он уснул крепчайшим сном. Около двух часов ночи он был грубо разбужен.

Не успев опомниться, почувствовал, что его закутали с головой и, тщательно связав, понесли куда-то.

— Что ж это такое? — подумал он. — Стало быть, это не полиция меня поймала? Черт возьми, это, пожалуй, еще хуже. Куда же это меня тащат? Верно, хотят со мною покончить!

Но опасения Филь-ан-Катра не сбылись. Через полчаса, его, наконец, поставили на ноги, раскутали, и он увидал себя в прекрасно меблированном кабинете, где сидел американец Вильям Фильмор, которого он не знал. Возле него стояли три рослых человека.

Мистер Фильмор предложил ему на выбор: выдать тех, для которых он работал, рассказав все, что он знает, и затем, поступив на службу к нему, мистеру Фильмору, продолжать, будто бы работать для тех, которые подослали его на улицу Фонтен с целью убить Бернардо; за это он предлагал ему свободу и десять тысяч франков. В случае же несогласия со стороны Филь-ан-Катра, он его передавал в руки трех мрачных тут же стоявших мужчин, изучивших в совершенстве всевозможные способы заставлять людей говорить против их воли.

Филь-ан-Катр ни минуты не усомнился в том, что действительно с ним поступят так, как было объявлено, но все-таки он не захотел выказать малодушия, согласившись немедленно, и потому стал ломаться, как бы не решаясь изменять прежним товарищам.

Американцу эта комедия надоела.

— Хорошо, — сказал он. — Так как этот бездельник над нами смеется, то покажите ему, с кем он имеет дело, стяните ему пальцы рук так, чтобы из-под ногтей выступила кровь, это, надо полагать, отнимет у него охоту ломаться.

Два человека схватили мгновенно Филь-ан-Катра, и в то время как они его держали, не давая возможности пошевельнуться, третий, связав ему руки вместе, обмотал два больших пальца около ногтей тонкой голландской бечевой и быстрым движением затянул их.

Филь-ан-Катр испустил страшный, хриплый крик. Боль была ужасная.

— Черт вас всех побери! — заорал он, корчась от страшной боли. — Оставьте меня, что вам от меня надо?

— Хочешь говорить?

— Конечно, хочу! Вот вопрос! Не дожидаться же мне, пока вы меня совсем убьете!

И Филь-ан-Катр рассказал обо всем, с той минуты, как незнакомый буржуа на мосту Гренель едва не бросил его в воду, а потом нанял с тем, чтобы он выслеживал его самого, мистера Фильмора, имени которого Филь-ан-Катр не знал. Потом он рассказал, как Лупер свел его к господину Ромье-безрукому, который вошел через него в переговоры с его гренельским буржуа. Потом он рассказал, как его с Ла-Дешом послали в улицу Фонтен, чтобы убить Бернардо, которого он также по имени не знал.