Несколько человек, молча и торопливо уплетали отвратительную похлебку, запивая ее не менее скверным вином.

Никто, кроме Ла-Марлуз — боевое имя почтенной хозяйки, казалось, не обратил внимания на вошедшего. Она встала и пошла к нему навстречу.

— А! Наконец-то, земляк, — сказала она, оскалив рот и выставляя ряд желтых испорченных зубов. — Откуда ты?

— Из разных мест! — хриплым голосом отвечал прибывший, усаживаясь за один из свободных столов.

— И хорошо там было? — продолжала хозяйка, улыбаясь еще шире.

— Хорошо тем, которые умеют сеять бобы, а собирать горох… А как здоровье господина Ромье?

— Эх! — проговорила хозяйка, покачивая головой. — Неважно!.. Да ты скоро увидишь, а пока не хочешь ли закусить?

— И закусить, и выпить… Да смотри: гадости не подавать! Сегодня платить есть чем; нам требуется фрикасе из кроликов, салат и бутылка настоящего!

Ла-Марлуз разбудила дремавшую у прилавка служанку, и они вдвоем бросились исполнять приказание посетителя.

Вскоре обед стоял перед ним, и он принялся за него с таким усердием, что, как говорится, за ушами трещало.

Посетители мало-помалу начали расходиться.

В углу, на скамейке, растянувшись во весь рост, лежал человек. Казалось, он крепко спал. Храп его густым басом разносился по комнате, нимало не смущая, впрочем, невзыскательных гостей. «Должно быть пьян!», — думал каждый про себя.

Не успел последний из посетителей оставить лавку, как спавший вскочил и, протирая глаза, весело вскрикнул:

— Тьфу, черти!.. Я думал, что они никогда не уберутся!..

Между ним и обедавшим было поразительное сходство. Та же развалистая походка, тот же хриплый голос, а главное, беспокойно бегающий взгляд. Лицом он казался несколько старее, чему способствовала, может быть, густая бородка и лихо закрученные черные усы.

— Тише, тише, Полит! — остановил его обедающий. — Тебя могут услышать.

— Э, полно, Лупер!.. Никого нет, кроме тебя и тетушки Ла-Марлуз. Говори теперь: зачем ты велел ожидать тебя здесь?

— Узнаешь потом! — величественно ответил Лупер, так звали нашего знакомого. — А теперь, было бы тебе известно, что дело серьезное: золото польется рекой, но вот условие: держи язык за зубами. Могу я на тебя рассчитывать?

— Как на самого себя! — с восторгом воскликнул Полит. — Ты знаешь, как я тебе предан!

— Преданность преданностью, а ты помни, что тебя ожидает, если я что-нибудь замечу.

Лупер подкрепил свои слова взглядом, от которого у Полита мурашки забегали по спине, хотя он был не трус!

В эту минуту два раза прозвенел колокольчик.

Ла-Марлуз, все время сидевшая за прилавком, подошла к разговаривающим.

— Господин Ромье вас ждет, — любезно доложила она.

Лупер вылил остатки вина в стаканы.

— Выпьем за твое здоровье, Полит, — сказал он, усмехаясь. — Следуй за мной, а главное, ничему не удивляйся.

Ла-Марлуз зажгла два фонаря и, подавая их мужчинам, сделала знак следовать за ней. Они прошли две комнаты, длинный коридор и очутились во дворе.

Холодный ветер дохнул им в лицо. Темно было, хоть глаз выколи.

Ла-Марлуз подошла к колодцу, ощупью пошарила руками… Часть ограды тихо опустилась и обнаружила отверстие.

— Готово, ягнятки мои! — смеясь, сказала ужасная женщина. — Не робейте! Дорога узковата, но надежна.

Лупер поднес фонарь к отверстию и внимательно посмотрел вниз.

Веревочная лестница, крепко натянутая, была прикреплена к двум толстым железным кольцам, вделанным в стену колодца.