— Пойдем отсюда, — говорит он Марч, когда Бад наконец расплачивается за чертову ветровку (которую как пить дать никогда не наденет) и уходит.

— Я вообще-то поручилась еще за два часа. Марч неуверенно смотрит через плечо на Регину Гордон — у той в блокноте строго все расписано, на каждого составлен план, — но Холлис уже направился переговорить с Мими Фрэнк (взявшей выходной в своем салоне красоты «Бон-Бон», чтобы вести на празднике ларек по продаже яблочного соуса).

— Привет. Не приглядишь ли за той раскладкой с одеждой? Лично я думаю, у тебя хватит энергии и на две такие. Ручаюсь, не многие бы услышали от меня такую характеристику.

Мими улыбается Холлису. Да, она человек искушенный.

— Не беспокойся, дорогой, конечно пригляжу.

— Ты просто очаровал Мими, — удивляется Марч, когда Холлис помогает ей надеть куртку. — Глазам своим не верю.

— Давай быстрее выберемся отсюда, — не желая углубляться в эту тему, отвечает он.

— Нас уже здесь нет, — пытается острить Марч на выходе из ратуши, но шутка повисает в воздухе.

Им не нужно говорить друг с другом по пути к его пикапу; да и тяжело о чем-либо беседовать при ветре, дующем с такой ураганной силой. Проходя мимо Основателя, Марч легонько ударяет — на счастье по его гранитному колену. Странно, но она чувствует, что не посмеет пройти мимо статуи, не совершив сей глупый суеверный акт. Как будто в этот непогожий день она действительно отчаянно нуждается в счастье и удаче.

— Пойдем перекусим в «Синей птице»?

— Зачем? Лицезреть очередные толпы идиотов горожан? — вопросом на вопрос отвечает Холлис. — Не думаю, что мой желудок такое переварит.

В пикапе он притянул ее к себе, склонился к ее лицу и шепчет, как безумно хочет быть наедине с ней, в их постели, на деле доказать, как сильно-сильно ее любит, и Марч понемногу расслабляется. Но затем вдруг Холлис переходит на Бада Гораса — «лучше бы этот остолоп держал свой член в штанах». Он всегда так выражался? Марч не припоминает. Всегда так быстро впадал в гнев?

Они все такие жалкие, продолжает он, с их бестолковыми сборщиками пожертвований и фальшивыми улыбками. Он может купить их и продать в одну секунду, заставить ползать на коленях — всех, каждого, весь городской совет, хозяев магазинов с землевладельцами в придачу — протяни он им чек на кругленькую сумму. Ну и где тогда будет им место, глазеющим на него, на Марч? Где будет место этого хренова Бада Гораса? Где — с его бэушной спортивной курткой и сладенькой улыбочкой?

— Поверь, — убеждает Марч, когда машина останавливается на красный свет, — я даже не знаю толком, кто это такой, Бад Горас. Да и на что мне он? Мне нужен только ты.

Она целует его, долго, глубоко, чувствуя при этом, что слегка мошенничает. И даже не слегка, а на все сто. Он всегда был крайне ревнив, ей это известно. Что ж, такая у нее нынче ситуация. Да и, по правде говоря, если он не хочет, чтобы другие мужчины смотрели на нее, так что с того? Ведь это лишь потому, что он ее любит, вот и все. Потому что заботится.

Ей нужно меньше тратить время на раздумья «кабы да если» и больше — на присутствие, на «здесь и сейчас». Нужно впитывать наслаждение день за днем, секунда за секундой. С тех пор как они стали вместе жить — почти никуда не ходят. Во всяком случае, Марч. Она расчистила себе рабочее пространство на третьем этаже, в бывшей спальне для гостей, и принялась изготавливать праздничные презенты: изящные кулоны — один для Сьюзи, другой для Гвен — блестящие вещицы в форме лунных серпиков, скользящих на серебряных цепочках. Марч трудится, когда Холлиса нет — с раннего утра он на осмотре своих владений, а по вечерам, как правило, на деловых встречах.