Он отвернулся. Каррсбери едва заметил, что летательный аппарат завис возле кабинки и медленно приближается к ней.

- Но почему меня в этом случае... - смущенно начал он.

- Почему тебя сделали правителем мира? - Он небрежно закончил за него предположение. - Разве это не очевидно? Разве я тебя не заверял много раз, что ты - хотя и не намеренно сделал много доброго? Разве ты не понимаешь, что ты нас заинтересовал? Честно говоря, в своем роде ты был практичен. Как тебе известно, наш основной принцип - позволить каждому индивидууму выразить себя, как ему больше нравится. В твоем случае - это быть правителем мира. Принимая во внимание все, это дало очень хорошие результаты. Все развлекались; издав ряд конструктивных законов, мы многому научились - о, мы получили далеко не все, на что надеялись, но иначе и этого мы никогда не получили бы. К несчастью, мы теперь должны прервать эксперимент.

Летательная машина коснулась клетки.

- Ты понимаешь, почему это было необходимо? - поспешно спросил Фи, оттесняя Каррсбери к открывшейся двери. - Конечно, ты это понимаешь? Все это - проблема душевного здоровья. Что наше душевное здоровье - сегодня, тогда, в двадцатом столетии, в любое другое время? Возвращение к норме. Приспособление к определенным основополагающим условиям, определяющим все поведение людей. В нашем времени отклонение от нормы стало нормой, неспособность приспособиться к всеобщим законам поведения. Это все понятно, не так ли? И это делает способным понять самого себя и своих подзащитных, не так ли? На протяжении многих лет мы настаивали на том, что ты соответствуешь норме, определенным основополагающим стандартам. Но ты абсолютно не способен приспособиться к обществу вокруг себя. Несмотря на многие твои привлекательные особенности, тут для нас открыт только один путь.

Каррсбери повернулся в дверях. Он наконец совладал со своим голосом. Он был хриплым, прерывистым.

- Ты хочешь этим сказать, что все эти годы ты только выполнял МОИ КАПРИЗЫ?

Дверь закрылась. Фи не ответил на вопрос.

Воздушная машина отошла в сторону, и он на прощание помахал ему зеленым газоидом.

- Там, куда тебя повезут, очень приятно, - подбадривающе крикнул он. - Удобное жилище, всевозможные приспособления для занятий спортом и полная библиотека литературы двадцатого столетия. Столетия, в котором ты будешь проводить свое время.

Он смотрел на застывшее белое лицо Каррсбери в иллюминаторе, пока машина не превратилась в точку.

Потом он отвернулся, посмотрел на свои руки, заметил газоида, выбросил его из открытой дверцы кабинки, пару мгновений следил за его полетом, а потом нажал на кнопку возвращения.

Огонек начал отсчитывать этажи в обратном направлении.

- Я рад, что никогда больше не увижу этого парня, - пробормотал он скорее для себя, чем для Хартманна. - Он начал сильно мешать мне. Я на самом деле начал уже беспокоиться, лицо его внезапно стало пустым, - за свое душевное здоровье.