Мать разразилась громкими рыданиями, вскочила из-за стола и выбежала из комнаты.

Какое-то мгновение я сидел на месте, думая о том, пошла ли она воткнуть астонский флаг в точку "Алика", или же военная карта будет теперь просто выброшена, и ее место займут ежедневные молитвы. Потом перед моим мысленным взором вновь возник образ астонцев, спящих в моей комнате, и я понял, что новости невеселые.

- Что же делает в связи с этим Парламент? - спросил я отца. - Где Регент? - В моих мыслях возник образ его августейшего величества в запряженной локсами повозке, катящейся по пустыне в сторону Бекстон-Поста, а за ней - члены Парламента в своих мантиях, в повозках поменьше.

- Парламент эвакуируется, - сказал отец. - Думаю, тебе следует об этом знать; скоро об этом узнают все. Паллахакси выбран в качестве временного местопребывания правительства. Нам оказана большая честь, Дроув. Один из членов Парламента будет жить в нашем доме, и будут сделаны соответствующие распоряжения относительно других подходящих жилых помещений в городе. На новом заводе подготовлена резиденция для Регента.

В этом было что-то забавное, но меня больше заботила перспектива появления в доме постороннего. У нас не было места; это был всего лишь летний коттедж. Мне вовсе не хотелось, чтобы здесь жил кто-то еще, с кем я должен был бы вести себя вежливо.

- Ракс, - буркнул я. - Он может занять мою комнату. Я буду жить в "Груммете".

К моему удивлению, за этим не последовал взрыв ярости. Вместо этого отец задумчиво посмотрел на меня.

- Возможно, это был бы самый лучший выход, - наконец сказал он. Естественно, меньше всего ему хотелось скандалов в доме, когда здесь будет облеченный властью парл. - Я договорюсь, чтобы тебе там выделили комнату. У тебя должны быть достойные условия.

- Я сам об этом позабочусь, если ты не возражаешь, папа, - поспешно сказал я.

- Как хочешь. - Лицо его приобрело отстраненное выражение, и он уже обдумывал, каким образом лучше произвести впечатление на возможного постояльца.

* * *

Я пошел прямо в "Золотой Груммет" и сообщил Кареглазке новость, что я собираюсь жить в гостинице, - конечно, если ее родители согласятся. Мы стояли в небольшой комнатке позади бара, и она, обняв меня, подарила мне долгий, сладостный поцелуй. Почти в тот же момент вошли Эннли и Гирт. Кареглазка, не теряя времени, сообщила им новость.

- Ну не знаю... - с сомнением произнес Гирт, глядя на меня.

- Твой отец действительно так сказал, Дроув? - спросила Эннли.

- Понимаете, у нас собирается жить член Парламента, и отцу нужна моя комната, - сказал я. - Я просто буду жить здесь как обычный постоялец, честное слово.

Гирт широко улыбнулся.

- В таком случае добро пожаловать, и ты будешь не обычным постояльцем. Покажи ему самую лучшую комнату, Кареглазка.

Она повела меня наверх по лестнице и по извилистому коридору к тяжелой двери с блестящей медной ручкой. Кареглазка распахнула дверь и отступила в сторону, выжидающе глядя на меня.

Первым, что я увидел, была кровать, на которой могло бы свободно разместиться целое стадо локсов. Огромная, с медными украшениями, она, казалось, занимала большую часть комнаты. Справа стоял тяжелый черный комод, а у противоположной стены - деревянный туалетный столик. Я подошел к окну и выглянул наружу: передо мной открывался вид на рыбный рынок и гавань. Напротив возвышался холм, покрытый деревьями и домами с серыми крышами; его по диагонали пересекала дорога на Палец. Я увидел человека, ехавшего в запряженной локсом повозке по пологому склону; верхом на локсе сидел лорин.

Я снова повернулся к Кареглазке.

- Отличная комната, - сказал я. - Я проверю, чтобы твоим родителям хорошо заплатили.

- Не думаю, чтобы их это особенно беспокоило, - ответила она. - Они рады, что ты будешь здесь жить.

Мы сели на кровать и подпрыгнули несколько раз, потом поцеловались.