Плотники Уинтерборна придумали подвесить носилки на поперечных опорах, крепящихся к стене тяжёлыми металлическими пружинными крюками. Гарретт поморщилась, увидев, что крючки были привинчены прямо к стенам вагона, отделанным красивыми панелями из английского дуба. Тем не менее, конструкция поспособствует тому, чтобы свести к минимуму тряску и толчки, как только поезд начнёт движение.

После того, как носилки установили на импровизированную койку, Гарретт пододвинула к ней стул. Она нежно положила ладонь на лоб Итана, который оказался сухим и горячим на ощупь, и взяла его за запястье, чтобы проверить пульс. Итан беспокойно лежал на носилках, его кожа покраснела, а дыхание было прерывистым.

Подойдя к раненому с другой стороны, Уинтерборн посмотрел на него с глубокой озабоченностью.

– Он всегда казался несокрушимым, – тихо проговорил её наниматель. – Рэнсом нажил могущественных врагов. Мне не нравится, что вы впутались в его дела.

– Ему тоже это не нравилось. Он пытался держаться на расстоянии.

Выражение лица Уинтерборна стало насмешливым.

– Судя по всему, плохо пытался.

Гарретт слабо улыбнулась.

– Я всячески ему мешала. Временами я могу быть упрямой.

– Я заметил.

Но взгляд его оставался добрым.

Уставившись вниз, на лицо Итана, Гарретт сказала:

– Он с самого начала предполагал, чем всё это закончится. Считал, что его жизнь может принять только такой оборот.

– Возможно, вам следует доказать, что он неправ, – услышала она тихий голос Уинтерборна.

– Я так и поступлю, – сказала она. – Если только мне предоставится шанс, я так и сделаю.

Глава 18

Когда поезд направился на юго-запад в Гэмпшир, приглушённые серо-синие тона Лондона уступили место пейзажу, вспыхнувшему палитрой ярких красок. Розово-оранжевый рассвет растаял, явив взору чистое голубое небо. В глазах городского жителя Гэмпшир выглядел сказочной страной с извилистыми ручьями, древними лесами и зелёными пастбищами, разделёнными бесконечными милями живых изгородей.

Итан погрузился в беспокойный сон, убаюканный постоянным лёгким покачиванием поезда. Гарретт приходилось сдерживать себя, чтобы постоянно не суетиться вокруг него, как привередливый скульптор, работающий над глиняным изваянием. Она перевела внимание на Уэста Рэвенела, который сидел у окна, и с интересом наблюдал за пробегающим пейзажем.

– Откуда вы узнали про мистера Рэнсома? – спросила Гарретт.

Взгляд Уэста был тёплым и дерзким, он сильно отличался от таинственного и проницательного взгляда Итана. Рэвенел вёл себя расковано и смотрел на мир широко открытыми глазами, редкий дар во времена, когда люди его класса столкнулись с экономическими и социальными потрясениями, грозившими потерей их традиций.

– О его связи с семьёй? – непринуждённо спросил Уэст и продолжил, не дожидаясь ответа. – Недавно мне стало известно о земле, которая была тайно завещана ему старым графом. Давний слуга семьи подтвердил, что Рэнсом является внебрачным сыном Эдмунда от ирландской девушки, которая, вероятно, работала проституткой. – Его рот скривился. – Так как Эдмунд не стал обеспечивать женщину и ребёнка, она, в конце концов, вышла замуж за тюремного охранника в Кларкенуэлле. Не сомневаюсь, они вели трудную жизнь. Тот факт, что старый граф смог бросить малыша и мать на произвол судьбы и преспокойно жить дальше, должен дать вам кое-какое представление об этом человеке.

– Возможно, он сомневался в своём отцовстве?

– Нет, Эдмунд признался камердинеру, что ребёнок его.