– Пожалуйста. Я уже и так чересчур много знаю о бактериях. – Уэст раздражённо проследил за тем, как она направилась к креслу у кровати. – Доктор, умоляю вас без всяких похотливых намерений, отправляйтесь в постель. Всего лишь на часок. Я за ним присмотрю.

– И какой же у вас опыт в уходе за больными?

Он заколебался.

– Овца с несварением считается?

Гарретт вернулась на своё место возле кровати.

– Я снова буду в строю после чашки крепкого чая, – упрямо сказала она. – Я не могу сейчас его бросить. Он в критическом состоянии.

– Вы тоже в критическом состоянии. Просто слишком обессилены, чтобы это понять. – У него вырвался короткий вздох. – Ладно. Я пошлю за чаем.

Вызвав экономку и тихо поговорив с ней возле двери, Уэст направился к кровати.

– Как выглядит рана? – спросил он, слегка обхватив рукой один из угловых столбиков. – Заживает?

– Похоже на то, – ответила Гарретт, – но в его организме где угодно могут возникнуть вторичные источники заражения.

– Есть какие-нибудь признаки?

– Пока нет.

Она находилась в состоянии нервного истощения, её взгляд не отрывался от фигуры на постели.

Принесли чай. Пробормотав слова благодарности, она взяла чашку, не утруждая себя забрать блюдце, и выпила всё до конца, не почувствовав вкуса.

– Чем вы обрабатываете и перевязываете рану? – спросил Уэст, просматривая коллекцию бутылочек на столе.

– Глицерином и дезинфицирующими каплями, а потом накладываю слой муслина, пропитанного маслом.

– И обкладываете Рэнсома льдом?

– Да, и пытаюсь заставить сделать глоток воды хотя бы раз в час. Но он не... – Гарретт замолкла, почувствовав гул в голове. Она прикрыла глаза, но это оказалось ошибкой, потому что вся комната будто накренилась.

– Что такое? – услышала она вопрос Уэста. Складывалось ощущение, что его голос звучал откуда-то издалека.

– Голова закружилась, – пробубнила Гарретт. – Надо ещё выпить чая или...

Её ресницы взметнулись вверх, она с трудом попыталась удержать глаза открытыми. Перед ней возник Уэст и медленно забрал фарфоровую чашку из ослабевших пальцев, не дав упасть ей на пол. Он оценивающе оглядел Гарретт, и именно тогда ей стало понятно, что он сделал.

– Что было в моём чае? – в панике спросила она, пытаясь подняться с кресла. – Что вы туда добавили?

Комната начала вращаться. Гарретт почувствовала, как её обхватили руки Уэста.

– Ничего, кроме щепотки валерианы, – спокойно ответил он. – Она не произвела бы такого эффекта, если бы вы не валились с ног от изнеможения.

– Я вас прикончу, – вскричала Гарретт.

– Обязательно, но согласитесь, что для этого вам придётся немного отдохнуть?

Гарретт попыталась ударить его кулаком, но он с лёгкостью уклонился и поднял на руки, когда её колени подогнулись.

– Пустите! Я должна о нём позаботиться, он нуждается во мне...

– Я сумею поухаживать за ним, пока вы спите.

– Нет, не сумеете, – слабо запротестовала Гарретт и пришла в ужас, услышав, как из её горла вырвался всхлип. – У всех ваших пациентов четыре ноги. А у н-него только две.

– А это значит, что проблем будет вдвое меньше, – резонно заметил Уэст.

Гарретт терзала беспомощная ярость. Итан лежал на смертном одре, а этот человек пытался разрядить обстановку и сдерживал её попытки борьбы с раздражающей лёгкостью.

Пока Уэст нёс её по коридору, Гарретт отчаянно пыталась перестать плакать. Глаза жгло огнём. Голова болела и пульсировала, став такой тяжёлой, что ей пришлось опустить её ему на плечо.