— Еще один широкий шаг вперед! — крикнул он как-то нервно и зло.

— Почему ты злишь… — договорить я не успела.

Я не думала. Я не могла предположить, чем обернется этот шаг. То, что я камнем полетела вниз, дошло до меня уже в процессе. Да только даже закричать я оказалась не способна, парализованная страхом. Повязку сдернула, а крик так и застрял в горле при виде стремительно приближающегося широкого козырька.

Удар.

Остатки воздуха вышибло из легких. Как же так? Кажется, меня — наивную, доверчивую дуру — только что убил собственный муж.

* * *

Чувствовала на себе чужой взгляд. Взгляд пристальный, цепкий и какой-то осуждающий. Голова болела настолько сильно, что и словами не передать. То же касалось и спины. Тихонько застонав, я попыталась понять, на чем лежу. Неужели меня все-таки спасли, а сейчас я ощущаю всю прелесть падения? Тогда моему бывшему супругу не жить. А он теперь точно бывший! Тюрьма ему покажется раем, чертов подонок!

— Кажется, она очнулась, — раздался незнакомый мне мужской голос.

— Вижу, — коротко ответил другой — тяжелый, грубый.

Осторожно пошевелив ногами и руками, несколько раз сжала и разжала пальцы, чтобы убедиться, что ничего не парализовано, но, к своему удивлению, вдруг нащупала траву, и это было странно, учитывая, что падала я на козырек. Пришлось срочно открывать глаза.

— А… — потеряла я дар речи, встретившись с темным обжигающим взглядом.

Красивое мужественное лицо. Немного грубые черты, но в целом внешность была приятной. Даже выступившие иголочки щетины не портили облик мужчины.

Широкие плечи, цепкий взгляд и прямая спина. Густая шевелюра темных волос и странный наряд. Незнакомец был одет в карнавальный костюм века так восемнадцатого. Белый шейный платок прятал под собой часть белой же рубашки. Поверх темно-синего камзола был накинут того же цвета кафтан, украшенный тонкой вышивкой. Темные штаны уходили под высокие сапоги.

Это какой-то розыгрыш? Или предсмертные глюки?

Чуть отклонив голову, я заглянула ему за спину. Над нами возвышались мужчины в серых с золотыми пуговицами мундирах, черных штанах и внушительных кожаных сапогах до колена. Их хмурые лица и брезгливо поджатые губы не обещали ничего хорошего. Непонятно только кому. Мне или все-таки моему глюку?

За их спинами я отметила море зелени. Деревья с мощными, будто нарисованными, стволами уходили кронами высоко в голубое небо, которое из-за широких листьев едва ли проглядывалось.

Странно. Ночь же была только что. Какого черта я лежу посреди бела дня в каком-то лесу?

— С вами все хорошо? — поинтересовался мой глюк.

Голос его сделался вкрадчивым, мягким. Таким только соблазнять и соблазнять, если бы не его выражение лица. Казалось, что от меня чего-то ждут, и определенно это «что-то» плохое. Синие глаза опасно прищурились, тонкие губы сжались в упрямую линию.

— Не знаю, — честно ответила я и осторожно села, оглядываясь по сторонам.

Рядом со мной в траве лежала яркая желтая птичка. Небольшая — размером с ладонь. Кажется, признаков жизни она не подавала. Неужели это я прибила ее своим падением? Но не могла же я падать с крыши, а приземлиться в лесу?

Переложив желтоперую себе в руку, я с удивлением осмотрела свой наряд. Теперь понимала, отчего болела моя спина. Корсет стягивал грудь и талию так, что я не могла себе позволить лишнего вдоха. Мягкая юбка покрывала ноги до самых мысков аккуратных туфель, чуть расстилаясь по траве полукругом.

Закончив с осмотром наряда, я взглянула в сторону фонтана, от которого исходило слабое журчание воды. Три чаши стояли одна над другой, напоминая форму конуса. Кованая лавочка украшала массивное сооружение, как и клумбы с розовыми цветками, что росли по обе стороны от дорожки.