— Хотите поговорить об этом? Или, быть может, мне лучше рассказать о себе? — присела я обратно в кресло, едва мужчина занял диван.

— Даже не станете заверять меня в том, что роль моей супруги вам совершенно не интересна?

— А зачем? — искренне удивилась я. — Увы, я совсем вас не знаю, чтобы мой ответ был настолько категоричен. Жизнь — штука сложная и непредсказуемая. Неизвестно, что принесет нам завтрашний день, но вернемся к работе. У вас один ребенок, не так ли?

Герцог молчал. Нервировал меня прямым, пробирающим душу взглядом. То ли специально тянул с ответом на такой простой вопрос. То ли о чем-то серьезно задумался. В любом случае молчанием меня было не смутить.

— Чаю не желаете? Правда, чашка только одна и я уже из нее пила…

Я только и успела, что наполнить чашку, как она уже оказалась в руках мужчины. Судя по всему, излишней брезгливостью герцог де Зентье не страдал.

— Только дочь, — ответил он наконец. — Ангилии девять, и с ней не так-то просто справиться. Слуги называют ее ураганом за склонность к разрушениям.

— Все дети непоседливы до определенного возраста. Я и сама была такой, — коротко улыбнулась герцогу. — Мне хотелось бы узнать подробнее о моих обязанностях и оплате.

— Знаете, мисс Алдийская, а вы одна из немногих, кто вообще затронул эту тему. Неужели действительно ищете работу?

— Если бы это было не так, я бы не пришла.

— В таком случае спешу вас расстроить. Условия вашей службы мы сможем обговорить только в случае, если вы пройдете испытательный срок. Наученный горьким опытом, я не хочу вновь приближать к своей дочери незнакомого человека. Вы готовы остаться в моем замке в качестве кандидатки на испытательный срок?

— Только если он не будет слишком долгим. Сами понимаете, я ищу работу не ради развлечения, а ради заработка.

— Обещаю сделать выбор в самые кратчайшие сроки, — серьезно кивнул Себастьян и поднялся, подавая мне руку.

Вложив пальцы в его ладонь, я тоже поднялась, но, как только мы оказались друг к другу слишком близко, герцог опрокинул на мое платье чашку с чаем, которую продолжал удерживать за блюдце свободной рукой.

В первые секунды я даже растерялась, застыла на месте, не веря собственным глазам. Пострадали и тонкий плащ, и юбка платья, и даже мои ноги.

— Простите, это вышло случайно, — извинился герцог, пытаясь белоснежным платком собрать влагу с моего платья.

И вот раскаяния в его голосе я не слышала совершенно! Взгляд и тот оставался невозмутимым, что заставило меня собраться с силами, мыслями и запнуть подальше собственное негодование.

А вдруг это проверка на стрессоустойчивость? Тогда нужно быть предельно любезной.

— Не беспокойтесь, со всеми бывает. Если вы покажете мне, где я могу переодеться, проблема будет решена. А платье… платье отстирается.

— Боюсь, но, увы, не отстирается. Это каизийский чай. Он знаменит именно своим насыщенным цветом. Из него же делают краску для дерева, цвет которого сохраняется на века, — заметил герцог, то ли изображая сожаление, то ли действительно сожалея об испорченном платье.

— Ничего, у меня есть запасные платья, — мельком взглянула я на саквояж, стоящий рядом с креслом, и похолодела, потому что саквояжа на месте не было. — Мой саквояж! Он пропал!

— Ваш саквояж? Вы уверены, что оставляли его здесь? Может быть, отдавали слугам?

— Нет-нет, я совершенно точно ставила его рядом с креслом!

Испорченное платье мгновенно забылось. Даже мокрые ноги перестали меня беспокоить. Да и тот факт, что герцог находился ко мне слишком близко, утратил всю свою важность.