– Но я серьёзно, – немного погодя снова заговорил Хови. – Не знаю, увидим ли мы оленя – боже, я совсем не уверен, что так уж хочу видеть этого гада, – но вот музыка – это что‑то. Честное слово.

Шерри переглянулась с Лайзой.

– Почему бы и нет? – сказала она. Лайза усмехнулась:

– В самом деле, почему бы и нет? Хоть посмеёмся.

Полчаса спустя они уже катили по дороге на Ланарк. Хови напряжённо высматривал поворот. Он здорово улетел, но не сомневался, что сумеет снова отыскать то место. Очередной ухаб отозвался у него в плече, и Хови потянулся к Шерри за самокруткой. Ещё пара затяжек не повредит. Они проскочили поворот и упёрлись в посёлок Ланарк. Только к ночи выбрались обратно, подъезжая теперь с юга, так, чтобы Хови легче было опознать приметы.

– Вот он, – сказал Хови, – поворачиваем здесь. – Он улыбнулся сидевшей рядом Шерри. – Тебе обязательно понравится.

– Жду не дождусь, – с насмешливой серьёзностью отозвалась Лайза, но Шерри просто улыбнулась ему в ответ.

Хови сам не знал, что делает, но был уверен, что делает правильно.

11

Когда день затянулся вуалью сумерек, Льюис вывел гостей на улицу. Все молчали. Темнеющий воздух наполнился густым ароматом леса и луга. Хор лягушек и стрекот кузнечиков временами прорезывало тяжёлое гудение майского жука.

С наступлением темноты Валенти начал переживать. Он тяжело опирался на палку, снова гадая, не делают ли они глупость. Темнота расшевелила что‑то в его душе – предвкушение музыки, да, но также и смутную тревогу. Что откроет им эта ночь?

Он повторил про себя слова Льюиса – тайна отражает то, что ты ей приносишь, – и тревога усилилась. Неизвестно, что отзовётся в нем, но только не покой. Слишком много у него за спиной.

Слишком много скопилось в нем дерьма. Шрамы, оставленные годами жизни в fratellanza,  ещё не затянулись. Может, и никогда не затянутся. Как им затянуться, когда приходится держать целый арсенал в подполье и пистолет в кармане куртки?

Тони погладил холодный металл рукояти и выдернул руку из кармана. Может, и зря он захватил пистолет, а все же его присутствие успокаивало.

– Это древний камень, – заговорил вдруг Льюис. – Он стоял здесь задолго до того, как мы поселились в этих местах, – может быть, и задолго до того, как пришли индейцы. Других таких в округе нет. Что он здесь делает, не знал даже Акерли Перкин. Может быть, викинги – историки теперь признают, что они побывали здесь ещё до Колумба, – может быть, они воздвигли его своему Тору или Одину. А может, кельты. Считается, что они тоже добирались сюда в те времена. А может, его установили племена, жившие здесь ещё раньше, даже раньше индейцев. Наверное, мы никогда не узнаем.

– Ещё одна тайна, – сказал Баннон. Льюис добавил:

– Или часть той же самой.

– Индейцы оставили каменные строения, – вставила Али. – Я читала: большие каменные круги и колонны.

– Не так далеко к северу, – возразил Баннон, – к тому же до сих пор не доказано, что их строили индейцы.

И Али, и Валенти воззрились на него с уважением. «В сущности, я ничего о нем не знаю», – подумал Валенти.

– Это верно, – заметил Льюис, – но наш камень не такой. Увидите.

Разговор прервался, потому что на тропе, ведущей к камню, возникло движение. Похожий на волка пёс подбежал к ним, приостановился, втягивая ноздрями запах, метнулся назад, к отставшему хозяину, и снова забежал вперёд. Гости Льюиса разглядывали паренька, подошедшего вслед за собакой.