— Этого могло не быть, — сказал Бурри, подходя и становясь рядом с Фаргом.

Фарг искоса взглянул на него и промолчал.

— Этого могло не быть, — упрямо повторил Бурри и добавил: — И не будет!

Где-то возник гул и, нарастая, охватил все небо.

— Лидия прилетела, — сказал Фарг. — Ты имеешь в виду проект Единого Поля Разума?

— Да.

— Расскажи о нем подробнее, — попросил Фарг.

— Хорошо. Только пойдем встречать Лидию, я расскажу тебе по пути.

Морщась, Фарг надел с помощью Бурри просторную белую рубашку, и вместе с Эриком они вышли на улицу.

Вечер был теплый. За далеким неровным горизонтом тихо тлела заря. Хрупкая тишина таилась среди деревьев, временами болезненно вздрагивая от громовых звуков близкого аэродрома.

Шаги замедлялись сами собой, невольно хотелось говорить вполголоса, почти шепотом. Фарг здоровой рукой отводил нависающие над узкой аллеей ветки и коротко кивал, когда Бурри на минуту умолкал.

Так они дошли до знакомого дома с горящей эмблемой Помощи и присели на скамью. Отсюда было видно, как за толстыми стеклами внутри здания двигаются неясные белые фигуры и светятся расплывчатые пятна экранов.

— Да, грандиозная проблема, — покачав головой, сказал Фарг. — Все аспекты трудно представить даже приблизительно... Единственно возможный путь — метод проб и ошибок, если... если только ошибки эти исправимы. А ведь может получиться, как с этим парнем из Гренландии. Ну кто мог подумать, что при определенных условиях лед может взрываться!

Бурри прижал к себе теплую собачью голову и закрыл глаза.

«Вот оно, — подумал он. — То самое распутье, на котором остановился Аштау, маленький отрезок бесконечно длинной дороги, что зовется Историей Человечества, но сколь многое изменится после него! Первый камень, поднятый с земли обезьяноподобным существом, первый костер, обогревший косматые тела, открытие металла, электричества и атомной энергии... Но все имело оборотную сторону. Камень не только помогал добывать пищу, но и мог разбить тебе голову, пламя не только обогревало жилища, но и обращало их в пепел, история металла — это история войн, а число погибших от электричества или с его помощью вряд ли поддастся учету. Цена, уплачиваемая человеком за могущество, все время растет, и уже в середине XX века, после ужасов исторической Хиросимы, многие могли спросить: «А стоит ли обретаемое теряемого?», если бы не понимали, что открытия не поддаются закрытию и неизбежны в урочный час, как восход солнца. И вот — Великий Мозг... Прав был Ранкама, когда говорил, что мы видим в Мозге не все. Фарг тоже это понимает, но где же то, чего нужно остерегаться?»

— Впрочем, люди, занимающиеся Великим Мозгом, думают о последствиях и предвидят их лучше, чем мы, — сказал Фарг.

«Он еще не знает, что я член Комиссии, — подумал Бурри, — один из тех мудрых людей, что «предвидят последствия...»

Эрик начал с тихим повизгиванием вырываться из объятий Бурри, освободился и спрыгнул на землю. Бурри открыл глаза. По дорожке быстро приближалась белая фигура, и навстречу ей спешил Эрик.

— Добрый вечер, Эрик! — послышался знакомый голос. — А кто еще с тобой? О, явился наш мученик науки! Фарг, ты сказал ему все, что мы о нем думаем?

— Он догадывается об этом сам, — сказал, поднимаясь, Фарг. — Что там было, Лидия?

— Потерпели аварию двое подводников.