Изменить размер шрифта - +
 — Но все мы плоть от плоти нашей матушки земли, — неожиданно, легко наклонившись, она приподняла несколько комьев земли. — Мы — это она! Возьмитесь за руки!

Завороженные обстановкой, один за другим люди становились звеньями единой цепи. Общими эмоциями проникся и командир, руки которого сами собой вытянулись в стороны, ища своих подруг.

Все это время Милениха речитативом проговаривала свои слова.

— Мы рождаемся из земли, живем на земле и уходим в землю. Мы плоть от плоти наша земля…

Вокруг костра замкнулось несколько кругов, состоявших из медленно раскачивающихся людей. Это было поразительное зрелище! Багровые блики играли на застывших лицах людей, меняя их до неузнаваемости.

— Мы все едины с землей, с водой, с лесом… Мы плоть от плоти земли, воды, леса…

Потом, позднее, когда рассветет, когда развеется таинственное очарование огромного костра и когда спадет с глаз пелена, начнутся споры и посыпятся вопросы: Что это было? Что кто почувствовал? Зачем все это? Учительница, поправляя челку, будет говорить о каком-то помешательстве, через слово поминая модный термин «гипноз». А полный мужчина, бывший колхозный счетовод, ей в ответ, заведет песню о всеобщем помешательстве. К спорам присоединится даже сам командир. Поглаживая гладко выбритый подбородок, он тоже что-то скажет… Даже Пашка, суетливый вихрастый мальчишка, и тот будет, захлебываясь от восторга, описывать произошедшее с ним… Но все это будет потом!

Людская цепь пришла в движение. Люди, держась за руки, начали идти вокруг костра.

— Мы дети земли, мы дети воды, мы дети леса…, - голос бабки стал более монотонным, отдельные слова различались все хуже и хуже. — Мы дети земли, мы дети воды, мы дети леса…

Старшина чувствовал, как глубже и глубже погружается в какую-то яму, глубина которой оказывается просто поразительной. Он уже почти не чувствовал рук, благодаря которым его тело стало частью единой цепи, ног, которые все быстрее и быстрее двигались по траве.

— Крепче, крепче держитесь за руки, — бабуля все убыстряла и убыстряла темп. — Мы одно целое! Мы единое с землей, водой, лесом. Наши руки это продолжение веток, наши ноги — это растущие корни, наша кровь — это вода, наша плоть — это земля!

Вслед за членами, Голованко перестал ощущать остальное тело. Мелькнувшая на какое-то мгновение паника была сразу же растоптана всеобщей эйфорией, которая его охватила. Это была всепроникающая легкость, которая растапливала усталость, боль и неудовольствие… В какой-то момент исчезло вообще все!

— О-о-о-о-о-о-о-о-о-о, — из еле слышной и невнятной речь превратилась в один гласный звук, который тянулся бесконечно долго; он то превращался в грохотание водопада, то становился гудением шмеля, то, напротив, был мягкими тихим… — О-о-о-о-о-о-о-о-о!

Что случилось потом, помнили лишь единицы и те, кто должен был помнить…

В какой-то момент Маркин почувствовал, что еще мгновение, и его не станет. Он испариться, взлетит и исчезнет! Его сознание расплывалось, не оставляя ни клочка.

— Очнись, — неожиданное прикосновение чего-то твердого и острого жестко выкинуло его из грез; падение было настолько болезненным, что чуть не застонал. — Пошли за мной…

Ни чуть не удивившись, Семен пошел за бабкой и тремя ее спутниками. Как он сразу понял, они шли в сторону того самого места, где им были найдены останки человека. «Точно, вот оно, — пелена окончательно спала с его глаз. — Вот это дерево. Вон небольшой овраг… Какого черта мы здесь делаем?».

Вместо бабки перед ними стоял врач, что недавно их осматривал. Высокий, чуть сгорбленный, но со странным блеском в глазах, тот с радостью смотрел на них.

Быстрый переход