|
— А по-твоему получается, что никого лечить не надо — все равно все умрут в конце концов… и в этом фильме тоже… Фильм глупый, дело не в этом. Просто любой посредник стал бы спасать, освобождать тех, кто мучается. А создавать всякие суперсмертельные вирусы, чтобы ими живых существ заражать, не стал бы. Кто-то придумал эту дрянь, заразил волков — в этом кино — а посредники, выходит, виноваты, что люди умерли?
Роза задумчиво крутила стразовую пряжку на сумочке. — Интересно, — проговорила она, наконец. — Знаешь, Лилия, ты стала очень какая-то странная, но умная. Мне это в голову не приходило. — Я просто теперь на другой стороне, — сказала Лилия. — Я с ними. С Лигой, с ликвидаторами. С двоесущными. И я видела настоящих мертвяков. Знаешь, среди ученых бывают мертвяки — это на интеллект не влияет. И среди банкиров. И телевизор у нас многие не смотрят, потому что у артистов, у политиков там — морды сплошь и рядом мертвецкие… — Не замечала… Лилия отвела глаза в кофейную чашку, сказала тихо: — К этому присмотреться надо. Так незаметно… Да ерунда, бросим. Идти пора, а жаль. Роза покивала. Задумалась на минуту — и вдруг сказала: — Слушай… а тебе сегодня еще надо на работу? — Нет, я вообще-то выходная… Мне только пса в управление отвести… — Лилия… А пошли в парк? Такая погода… когда еще будет денек такой — солнышко, тепло… Пошли? Там аттракционы, карусель новая… не виделись уже тысячу лет… — С Шагратом в парк нельзя… нас оштрафуют, еще и ругаться будут. — Ну отведем его? Лилия встала, и Шаграт с готовностью поднялся. — Ладно, — сказала Лилия. — Пошли. Пойдем, Шагратик, тебе обедать пора. Жалко, что собак в парк не пускают…
Стая
Внедорожник Хольвина волку не понравился. Волк ходил вокруг, принюхивался, хмуро посматривал на утренних прохожих, встряхивался — и вовсе не торопился запрыгивать в салон. Хольвин сидел за рулем и ждал, пока волк немного освоится, а у того это неважно получалось. Волк забрался внутрь и встал на колени на сиденье минут через семь после того, как Хольвин его позвал — не раньше. — Садись, боец, — сказал Хольвин, поворачивая ключ зажигания. — Дверцу захлопни как следует. Волк покосился на дверцу. Открыл. Хлопнул. Устроился на сиденье, поджавшись, как пес. — Нет, дорогой, — сказал Хольвин. — Сядь как человек, пожалуйста. И пристегнись, а то ушибешься, если тряхнет. Волк вытянул ноги вниз, вздохнул. — Воняет, — сказал он мрачно. — Все машины воняют. — Это с непривычки, — улыбнулся Хольвин. Машина набирала скорость. — Щенки сперва тоже чихают и нервничают, а потом привыкают. Многим даже начинает нравиться, представляешь? Волк позволил пристегнуть себя привязным ремнем, но это явно его не восхитило. — Только псам и может нравиться, — проворчал он. — Сидишь, как на поводке… — но совершенно против воли с любопытством посмотрел вперед. Как всех псовых, его завораживало ощущение быстрого движения. — Мы скоро доедем до леса? — спросил несколько рассеянно, из-за того же могучего гипноза дороги. — Не очень скоро, — сказал Хольвин. — Ты говоришь, вы встретили этих уродов около лесопарка? В Уютном? — Примерно. Мы разделились на берегу озера. Около Уютного зайцев много, они туда ходят яблони обдирать… иногда и лоси попадаются… — И коровы, — подхватил Хольвин в тон. |
