— Послушайте, — сказала Калапина. Она начала подключать каналы коммуникации. Части предложений врывались в зал:

— Мы можем восстановить ферментный баланс собственными силами!.. Уничтожить этих созданий!.. Каков его план? Каков его план?… Начинать стерилизацию!.. его план!.. Сколько мы еще продержимся, если… Нет сомнения в том, что мы можем…

Калапина успокоила голоса, повернув выключатель. — Это будет поставлено на голосование, — сказала она. — Я напоминаю вам об этом.

— Вы умрете и скоро, если мы не будем сотрудничать, — сказал Глиссон. — Я хочу, чтобы вы полностью осознали это.

— Вы знаете план Свенгаарда? — сказала Калапина.

— Ход его мыслей прозрачен, — сказал Глиссон.

— Думаю, что нет, — сказала Калапина. — Я видела, как он работал с Нурсом. Чтобы достичь компенсации, он использовал опасную передозировку анурина и иноситола. Помня об этом, я все время спрашиваю себя, что дает эта передозировка, и что будет, если я применю ее к себе? И какое отношение это все имеет к охватившему нас волнению. И в чем выход. И еще тьма других вопросов.

— Я знаю его план, — усмехнулся презрительно Глиссон.

— Подавить ваши эмоции и каждому из вас дать ферментную имплантацию. — Напряженная усмешка вытянула губы и показала край зубов на лице Глиссона. — Это действительно ваша надежда. Приняв его, вы будете, наконец, потеряны для нас.

Калапина взглянула с изумлением вниз на него и была шокирована.

Гарви поймал себя на том, что улавливает подлость в голосе Глиссона. Его собственный опыт в подполье показывал, что Киборги очень расчетливы, ограничены, чтобы им можно было доверять решение простых человеческих проблем, но никогда еще он не видел, чтобы этот факт был так ярко продемонстрирован.

— Это ваш план, Свенгаард? — потребовала пояснений Калапина.

Гарви вскочил: — Нет! Это не его план!

Свенгаард кивнул себе. Конечно! Человек и отец, конечно бы, понял.

— Вы претендуете на то, что знаете то, чего я, Киборг, не знаю? — спросил Глиссон.

Свенгаард взглянул на Гарви, подняв в удивлении брови.

— Эмбрионы, — сказал Гарви.

Свенгаард кивнул, посмотрел вверх на Калапину. — Я предлагаю поддерживать вас, постоянно имплантируя вам живые эмбрионы, — сказал он. — Живые мониторы, которые будут сами делать приспособления, необходимые вам. Вы обретете свои эмоции… свою страсть к жизни, это волнение — ваша цена.

— Вы предлагаете сделать нас живыми чанами для эмбрионов? — спросила Калапина, удивление порывалось в ее голосе.

— Период беременности можно будет продлить на сотни лет, — сказал Свенгаард. — При должном подборе гормонов это может быть применимо и для мужчин, конечно, с кесаревым сечением, но оно не обязательно будет болезненным… или частым!

Калапина взвешивала его слова, удивляясь, что не чувствует отвращения к этому предложению. Но почему же она почувствовала отвращение, поняв, что Лизбет Дюран носит в себе эмбрион? Калапина вдруг поняла, что отвращение ее основывалось на ревности. Она знала, что не все оптимены примут это. Некоторые будут за возвращение к старому. Она взглянула на показания табло. Никому не удалось скрыться от неприятного волнения. Но они вынуждены будут понять, что все они умрут рано или поздно. У них был только выбор времени.

«В конце концов, мы не имеем бессмертия, — думала она, — это только иллюзия. Но ее мы имели… в течение многих веков.»

— Калапина! — сказал Глиссон.