— Вы, несомненно, слышали о Млисс Абнетт?

— Кто о ней не слышал?

— Недавно она истратила несколько своих квинтиллионов, чтобы нанять Калебанца.

— Нанять? — Фурунео потряс головой. — Я не знал, что такое возможно.

— Да, но едва ли могло прийти кому-нибудь в голову.

— Я читал максимально настороженного, — сказал Фурунео. — Связь Абнетт с этим делом там не объяснена.

— Она, знаешь ли, изобретательна насчет разных трюков, — сказал Маккай.

— Я думаю ее натренировали на это.

— Да, но это не исключает одной важной вещи. Она так уж устроена, что не может вынести вида страданий сенса.

— Даже так?

— Поэтому ее решение нанять Калебанца выглядит достаточно естественно.

— Как жертвы! — сказал Фурунео.

Маккай видел, что Фурунео начал понимать. Кто-то сказал однажды, что проблема с Калебанцами в том, что они никогда не оставляют следов, по которым можно что-то узнать. И это, конечно, правда. Если бы вы могли представить актуальность, существо, чье присутствие нельзя отрицать, но которое заставляет ваш разум сомневаться в ваших чувствах всякий раз, когда вы пытаетесь смотреть на него — тогда вы можете себе представить, что такое Калебанец.

«Они — это закрытые окна, уходящие в вечность,» — как выразил это поэт Масарард.

В дни первых Калебанцев Маккай посещал все лекции Бюро и все их обсуждения. Он пытался вспомнить сейчас одно такое заседание, подсказываемое неожиданным ощущением того, что оно содержало что-то значимое для решения настоящей проблемы. В нем было что-то «о трудностях коммуникации в ауре несчастья». Точное содержание от него ускользало. «Странно,» — думал он. Было такое ощущение, как будто созданная Калебанцами проекция создавала эффект влияния на память сенса, родственное эффекту видения сенса.

Именно здесь и крылась истинная причина неприятного ощущения сенса в отношении Калебанцев. Их артефакты были реальны — двери для прыжка глаза С, бичболы, в которых, как полагали, они живут — но никто никогда по-настоящему не видел Калебанца.

Фурунео, следя за тем, как этот маленький гном-агент сидит и думает, вспомнил язвительную байку о Маккае, о том, что он находился в Бу-Сабе даже раньше, чем родился.

— Она наняла «мальчика для битья», да? — спросил Фурунео.

— Что-то в этом роде.

— Максимально настороженный говорил о смертях и случаях сумасшествия…

— Все ваши люди получили дозу ангерита? — спросил Маккай.

— Я получил поручение, Маккай.

— Хорошо. Кажется, ангер способен создать какую-то защиту.

— Калебанцы стали… исчезать, — сказал Маккай. — И каждый раз, когда уходит один из них, есть много смертей и… других неприятных последствий — физические и умственные расстройства, сумасшествие…

Фурунео кивнул в направлении моря, оставив вопрос недосказанным.

Маккай вздрогнул.

— Мы должны пойти взглянуть. Но вся чертовщина в том, что до вашего вызова существовало предположение, что во вселенной остался только один Калебанец, которого наняла Абнетт.

— Ну, и как вы собираетесь поступить?

— Прекрасный вопрос, — сказал Маккай.

— Калебанец Абнетт, — сказал Фурунео. — Тоща здесь возможно хоть какое-то объяснение с его стороны.

— Не было возможности взять у него интервью, — сказал Маккай.