Глава девятая

ОПАСНОСТЬ ШБ

Быстро вечерело.

Вскоре путники вошли в длинную тень леса, за который село солнце и мрачность которого все увеличивалась по мере приближения к нему, точно в самой его середине таился источник мрака, который и сочился сквозь деревья. Вечер ещё более усиливал впечатление. Странность леса была ещё и в том, что у него не было опушки — ни кустов, ни молодых деревьев. Старые могучие лиственницы сразу вставали гигантским частоколом, а перед ними тянулось пустое пространство, поросшее только травой, да и та росла, казалось, неохотно, а как бы через силу, и поэтому была невзрачной, с желтизной и какой-то измято-пришибленной. Дорога свернула на это голое пространство, огибая, похоже, лес, но Пи-эр, разглядев тропу, отделившуюся от дороги и шедшую, похоже, напрямик, свернул на неё, бормоча замысловатые формулы, в которых проскакивали синусы и косинусы, углы, альфа и бэта, частица пи и, уж конечно, радиус.

— Пи-эр, ты куда? — окликнул Земленыр.

— За мной! Так в три раза короче, чем вкруговую, я вычислил по закруглению опушки. А ведь мы торопимся, если я все правильно понимаю!

— Да, Пи-эр, ты правильно понимаешь! Время для нас — самый ценный капитал!

— К тому же в случае погони они ринутся именно по дороге, а тропу в панике не заметят.

И Пи-эр покатился дальше, увлекая за собой остальных. Путники сразу же окунулись в ещё больший сумрак. Лес и внутри был странен — слишком чистым и строгим, опять же без кустиков и подлеска, словно зелёная молодь почему-то сбежала отсюда.

Если обычный лес можно сравнить с обыкновенной жилой комнатой, где всего понемногу и не в очень большом порядке, то этот лес напоминал музей, где ничего лишнего, зато — в чётком порядке. Но и жизнью в нем не пахло. Почти все стволы были с ободранной, местами — до древесины, корой, с наплывами янтарно застывшей смолы, как будто неведомый зверь точил о них свои могучие когти, взмётываясь порой до середины дерева — ну и ростик чувствовался в нем, ну и силушка!

— Смерть! — вдруг выкрикнул Пи-эр и стремительно прикатил обратно. — Клянусь радиусом, там — смерть!

— Я же говорила! — пропищала Ду-ю-ду.

Впереди поперёк тропы лежал скелет огромного зверя — лося, судя по черепу с рогами. Как раз этого скелета и не хватало для полной картины музейности! Ещё бы сюда — стеклянный колпак! Путешественники невольно, с дрожью в теле, почувствовали себя тоже музейными экспонатами, по крайней мере, ощутили возможность стать ими в виде таких вот живописных костей. В скелете действительно была какая-то жуткая красота. До матовой белизны обработанный муравьями и дождями, он был целёхонек, лишь посредине хребет и ребра были раздроблены. Каким же монстром должен был быть зверь, чья лапа раздавила лося, как букашку! И все в страхе подумали, что не тропой ли этого монстра они двигаются и не в самое ли его логово, и даже оглянулись, ожидая уже увидеть его, конечно же, огненные глазищи. Но вокруг было пусто, только чуть поодаль Вася заметил ещё одну груду белых костей. Ох, и прожорлив, наверно, директор этого музея!

Вдруг Вася увидел, как из-за ближайшей лиственницы выглянул заяц и лапой поманил его к себе, быстро моргая круглыми глазами и выказывая этим требовательное нетерпение. Ясно было, что это простой заяц, а не чудовище, и можно было бы подойти, но кто знает порядки в этой сказочной стране: кто что ест и какие у кого аппетиты. Подойдёшь к зайцу, а он — хап! — и оттяпает тебе башку, может, заяц здесь главнее льва или, может, хищник прикинулся зайцем, чтобы нарочно заманивать простаков, хотя зачем хищнику хитрить, когда он и так шутя справился бы с ними. Вася как от внезапного озноба передёрнул лопатками, перевёл взгляд на другое дерево, подальше, но там сейчас же выглянул тот же заяц и с ещё большим нетерпением, даже морща нос, стал подзывать мальчика к себе.