— Чтобы мы могли бежать, — заключил Брод. — Но куда? Отсюда одна дорога — на юг.

— Ошибаешься. Не одна, — ухмыльнулась Трипп.

— Ты говоришь о путешествии к Антистеллару, верно? — догадался Брод. — Это центр Темной стороны?

Вала пришла в ужас:

— Еще одно путешествие, такое же длинное, только совсем без света Звезды?

Трипп начала объяснять, что путешествие будет совершенно безопасным, но Брод перебил:

— Ведь это с самого начала было твоей мечтой, не так ли, поляр? Наши испытания — всего лишь предлог…

— Вовсе нет, — мягко ответила женщина. — Я этого не планировала… по крайней мере таким образом. Я пришла к твой матери, Брод, чтобы предложить совместную, хорошо снаряженную экспедицию. Но даже этот безумный рывок все же лучше, чем ничего, тем более в период снижения вулканической активности. Темная сторона — прекрасное укрытие, где можно переждать, пока энтузиазм Килли немного уляжется. Добравшись до границы света, он захочет поскорее вернуться домой. К тому же кто знает, что мы найдем? Каких преимуществ добьемся?

Трипп оглядела своих спутников.

— Ты со мной, верно, Астив? Я знаю тебя. Счастливее всего ты чувствуешь себя в пути. А по этой дороге раньше никогда и никто не проезжал. А ты, Вала? Брод? Хотите просто сдаться? Или всю жизнь бежать и прятаться? Или решите сами сделать историю, чтобы ваши имена запомнили на все последующие века, как имя Хелен Грей? Ну? Что вы решите?

Конечно, спорить никто не стал. Но нужно было ждать еще три смены, пока Трипп и Астив не посетят станцию, чтобы забрать продукты и ненадолго вникнуть в сложное переплетение дел своих больших полигамных семей, прежде чем снова пуститься в путь.

XII

Еще одно путешествие, еще триста смен, и каждая отсчитывается поворотом больших песочных часов, укрепленных на крытых повозках Трипп. И все же теперь они продвигались через мир, который сам по себе был часами: над горизонтом больше не висела Звезда, зато звезды поменьше вращались над ними в цикле, длившемся сорок восемь смен — длина дня этого мира и его год.

Вала была совершенно очарована, рисовала затейливые схемы и пыталась измерить время, которое им требовалось, чтобы вернуться в то же положение на небе. Трипп всячески поощряла ее.

Брод мог только смотреть на запрокинутое лицо Валы, окутанное облаком пара, вырывавшегося у нее изо рта, и скрывать свои потаенные желания.

Если Вала привыкала к этой странной новой жизни, то Брод, напротив, все больше погружался в тоскливое недоумение. Какое ему дело до молчаливых звезд, даже если человечество могло прийти с одной из них? Они были холодными, далекими и абстрактными: еще хуже, чем застывший мир, по которому они путешествовали. И какое ему дело до Антистеллара, если тот вообще существовал? Еще одна груда непонятной древности, не имевшей никакого значения в его жизни.

Он занялся повседневными делами экспедиции. Здесь, по крайней мере, он был на что-то годен.

Брод любил работать вместе с Пеллтом. Астив, упрямый и молчаливый, несмотря на вечную, открывавшую плохие зубы улыбку, оказался тем цементом, который скреплял экспедицию.

У них снова были две повозки под тяжелыми тентами, нагруженные солеными и сушеными припасами. Им дали еще и свежих лошадей, на этот раз для надежности — четыре упряжки. Раньше Брод таких не видел. Скорее, не лошади, а пони: приземистые, раскормленные и покрытые толстым мехом — порода, выведенная полярами и способная выносить холод и темноту, привычные за границами Терминатора. У них даже копыта подбиты подковами с железными шипами: предстояло идти по сплошному льду.