— Неудивительно, — пояснила Трипп. — Взгляни, как низко висит Звезда, какой мутный свет идет от нее. Светлее здесь почти никогда не становится.

— Обстановка действует угнетающе и на нас, — заметила Вала.

— Совершенно верно. Какие-то из этих лачуг и хижин ярко освещены внутри, и это немного помогает. Но на Полюсе еще хуже. В царстве вечной тьмы не редкость самоубийства.

— Но тебя эта мысль никогда не посещала, — сухо заметил Брод.

— О, для мыслящей личности мир слишком богат, чтобы так рано его покинуть, — улыбнулась Трипп. — И кроме того, всегда есть звезды поменьше, сокровища, целую вечность скрытые от тебя на экваторе — только подожди и увидишь! Проблема в том, что наш мир не меняется, Брод. Диорама, отмеченная наиболее значительными точками, как Субстеллар, Антистеллар и Полюса. Мир, где есть все условия для живых существ, включая людей, навсегда определен единственным параметром: угловым расстоянием от точки Субстеллара. Мир, в котором твоя судьба навсегда определена тем, где пришлось родиться.

— Но ведь всегда можно путешествовать, — рассудительно возразила Вала. — Или перебраться в другое место, как мы.

— Очень немногие на это решаются, покачала головой Трипп. — Несомненно, это как-то связано с учением Церкви, гласящим, что мы созданы именно в том месте, которое предназначали для вас Сим-Дизайнеры. Но я думаю, что в натуре здешних людей есть нечто вроде обреченности. Чувства полной беспомощности перед лицом огромной небесной структуры, которую мы населяем.

Разговор о предназначении, отчаянии и самоубийствах, к большому облегчению Брода, скоро смолк, и он снова вернулся к мечтам о набегах и путешествиях по ярко освещенным Звездой морям.

Но пока они все дальше углублялись в северные земли, смену за сменой наблюдая все более скудные и безлюдные ландшафты.

Вскоре все снова начало меняться. Снег шел гуще и чаще и ложился на землю толстым слоем. Теперь на земле возвышались целые сугробы, превращенные ветром и временем в причудливые скульптуры. Зелени почти не было: разве что мхи и лишайники, растущие у скоплений фотомха и, очевидно, питавшиеся сконцентрированным им светом.

Трипп указала на это как на редкий пример симбиоза между видами из совершенно различных биосфер.

— Они не могут съесть друг друга, зато способны сотрудничать: фотомох питает зелень светом, а она, в свою очередь, разрушает скалы, чтобы дать мху место для роста…

Брод почти не понимал ее объяснений, и, собственно говоря, ему было все равно.

Но больше всего здесь было слизи, черной и скользкой. Покрывавшей голые скалы.

Наконец, во время одного из привалов Брод понял: вокруг нет ничего, кроме скал, снега, льда и слизи, — ничего, связанного с человечеством, если не считать их самих, повозок и животных.

— Никогда не был мыслителем, — признался он.

Вала фыркнула, но Трипп дотронулась до ее руки, и девушка успокоилась.

Брод нерешительно продолжал:

— Всю жизнь верил в Сим-Дизайнеров и Контролеров. Эта история изложена легким и понятным языком… да и все ей верили! Только не могу понять, почему Сим-Действительности необходимо иметь такую опустошенную, можно сказать, мертвую территорию. Какой смысл? Не говоря уже о них.

Он показал на усеянное бесчисленными звездами небо.

Трипп торжественно кивнула:

— Мы еще сделаем из тебя ученого.

— Во имя Контролеров, ни за что!

Трипп игриво ущипнула его за руку, но он почти не почувствовал боли сквозь плащ на толстой подстежке.

— О, брось! Взгляд ученого видит намного больше.