– Я грифонами возьму.

– И я, и я тоже, – Эргаст с Дромаром вторят.

Понятно почему. Завтра накроет Орда нивенский хутор, без Защитников оставшийся, – с кого тогда работу положенную требовать? Разве что с рогачей... Золото – оно надежней.

Плюнул Аргнист, рукой махнул и тоже взял свою долю тяжелыми кругляшами. Нивен, конечно, все понял, усмехнулся, но ничего не сказал.

Все, дела закончили, разговоры разводить не стали. В седла – да по домам. Ветер начал понемногу утихать, тучи разошлись. Над черной иззубренной стеной недальнего леса поднялась луна, стало чуть лучше дорогу видно. Аргнист сел в седло, устало махнул рукой, и совсем не поредевший отряд тронулся в путь. На сердце у старого сотника было черным‑черно: народ последнего ума лишился... помирать все вздумали... ну, не станет завтра нивенского хутора – кому от этого лучше?...

И вроде бы бой удачно кончился, убитых нет, один Капрод раненый. Редко такое удается, чтобы ни одной бабе по возвращении отряда выть по покойнику не пришлось, радоваться бы старому сотнику, а ему впору к болотным ворожеям идти, душу закладывать, чтобы от лютой печали‑тоски избавили. Черная ночь на сердце, ровно камень неподъемный. И ничем уже этому не поможешь – терпи, сотник!

За помыслами невеселыми и не заметил, как отряд до родного хутора довел. За ворота въехал, поводья мальчишке кинул – все! Пропади оно все пропадом! Теперь первое дело – в баню. А потом к Деере на подушку. Или... кого из молодых бабенок сперва позвать?

Деера, она по женской болести теперь только постель греть и может, но что мужику без бабы никак – это она понимает. Да ей и говорить ничего не надо, сама кого ни есть приведет... С этими мыслями Аргнист и ступил на крыльцо

Нивен сдержал слово. Весь его народ остался на хуторе – полусгоревшем, с пробитыми во многих местах стенами, но все‑таки решившем жить наперекор всему. У них больше не было Защитников. И некому молиться, чтобы прислали новых: Ракот с Хедином давали каждому хутору только один шанс. Не смог, не сумел – уступи место другим, которые выживут. Род человеческий в Хьёрварде должен рассчитывать только на себя, но не на вечное заступничество Благих Богов.

Нивен остался. День за днем его домочадцы, точно трудолюбивые муравьи, валили деревья, на прирученных лосях перевозя их к хутору, ладя новый частокол и заделывая бреши в стенах. Аргнист не утерпел‑таки, послал к соседу Армиола.

– Трудятся, отче, – доложил сын, вернувшись. – Меня там не больно‑то привечали, больше со стороны смотрел.

– Что, даже обогреться не позвали? – возмутилась Деера.

– Позвали, мамо, позвали, как же не позвать, но смотрели при этом... ну, ровно я сам из этой Орды буду...

– И Фоота? – проницательно спросила мать. Сын потупил взгляд, промолчав.

– Понятно, – кашлянув, Аргнист поспешил заговорить о другом. – А с Ордой у них как? Следов много?

– Следов‑то много, но все больше краем леса, а вблизи от хутора ни одного не видел, – ответил Арми‑ол. – Кого ни спрошу, "все спокойно" отвечают. Но, отче... похоже, они там все решили к Хедину вместе отправиться. В горницах по углам я горпес видел. Похоже, они решили пал пустить, ежели Орда ворвется. Чтоб и себя... и ее, значит...

– Ракот Милостивец, страх‑то какой! – Деера прижала ладонь к щеке

Однако тема эта занимала умы Аргниста и его домочадцев не слишком долго. Орда словно с цепи сорвалась. После неудачи у нивенского хутора она последовательно атаковала сперва Харлага, а потом и самого Аргниста.

Вьюжной и студеной ночью, точь‑в‑точь такой же, как и та, когда Нивен зажег красный огонь, твари пожаловали в гости к старому сотнику.

И вновь большая горница, куда сбились все, от мала до велика, спасаясь от проклятого одиночества да мыслей черных.