Аргнист поднял брови. Бродить по лесу без кольчуги, спрятав топор в заплечный мешок, только распоследний дурак станет. Тьфу, пропасть! И зачем этого гнома сюда понесло? Сожрут его и не поморщатся, а ему, Аргнисту, лишний камень на душу. Хорошо хоть не драться голыми руками ума у этого Двалина хватило...

Гномы, они вообще‑то здравомыслием отличаются, то всем известно; правда, бывает, что среди Подгорного племени попадаются и самые что ни на есть отчаянные сорвиголовы. Если гном видит, что враг перед ним слишком силен, он не станет драться ради одной только драки, не погнушавшись даже позорного, на взгляд людей, бегства. Иное дело, если речь идет о золоте или, к примеру, задета честь, – гномы будут сражаться до последнего издыхания и либо оставят смертное поле победителями, либо останутся на этом поле сами.

– Двух этих тварей я голыми руками покалечил, пока они меня к реке гнали, – продолжал тем временем гном. – Справа вся там осталась – даже засапожник... Возвращаться придется, дык, что ж тут придумаешь...

Двалин отлично владел галенским языком, не слышалось даже и малейшего горлового акцента, каким обычно отличались его сородичи. Говорил он легко и охотно, опровергая расхожее мнение, будто горные гномы все поголовно молчуны и что каждое слово из них нужно тянуть кузнечными клещами.

– Возвращаться? – удивился Аргнист. – Куда ж сейчас возвращаться? Вон уж скоро темнеть начнет. Пойдем со мной! На хуторе заночуешь – утро, оно ведь вечера мудренее.

– Спасибо тебе, почтенный, – гном покачал головой. Лицо его приняло серьезное и даже чуть торжественное выражение. – Мне без справы моей никак... Ничего, в лесу переночую, дело‑то, дык, оно привычное.

– Ну ты положительно спятил! – Аргнист начинал злиться. – Сожрут тебя к утру, понял? Сожрут и потрохов не оставят. Орда, знаешь, она шутить не умеет.

– Ну и пусть сожрут, а тебе‑то что за печаль? – огрызнулся гном. – Иди давай своей дорогой, без тебя управлюсь.

– Тьфу, отродясь таких глупых гномов не видывал! – Аргнист сплюнул в сердцах. – Помирать собрался, что ли? Так давай я тебе веревку одолжу и жиром натру. Все не так больно будет.

Вот уж воистину верно присловье: "Как не сдвинешь гору, так не переупрямишь гнома". Но и не бросать же его здесь! Только погибнет зря. Вон мокрый весь до нитки, вода ручьями льет...

– Ладно, коли ты и впрямь умирать собрался, я тебе не товарищ, – решительно сказал Аргнист. – Давай решай, гном. Мне, знаешь, тоже недосуг.

– Что ж тут решать? – Двалин даже головы не повернул. – Ступай своей дорогой, почтенный. Спасибо тебе за помощь. За мной зачтется. Встретимся еще – рассчитаемся.

Аргнист только за голову схватился. Нет, будь что будет, но безумца этого он не бросит.

– Тогда пошли вместе, – решительно бросил старый сотник. Ладно. Дома подождут. Пусть и время уже не полуденное, и вечер близится, и Орда где‑то рядом бродит – ничего, пересилим. Деера, правда, плакать будет... – Но, может, сперва обсушишься?

– Вместе? – обрадовался гном, словно и не было только что никакой размолвки. – Дык, здорово! Пошли! А на тот берег как? Вплавь?... А сушиться потом будем. Когда секиру найдем.

– Ну зачем же? Обойдем. У меня тут недалеко под берегом плот спрятан.

У Аргниста – хозяина рачительного – было в разных местах по реке припрятано десятка три плотиков, чтобы, ног не замочив, на другой берег перебираться.

Пройдя немного на закат, человек и гном спустили на воду небольшой плот; оттолкнувшись шестами, поплыли.