На территорию завода въехал грузовой фургон и остановился около одного из складов. Водитель открыл двери фургона и отправился по своим делам. Потом появились рабочие, которые начали что-то грузить в фургон. Вездесущие мальчишки наблюдали за процессом. Ни одна приехавшая сюда машина не обходилась без их пристального внимания. Ребят обуревало желание прокатиться. Они уже давно поняли, что канючить типа: «Дяденька, прокати!» — бесполезно. Хочешь покататься, ни на кого не надейся. Решай проблему сам.

За каждой отъезжающей машиной бежал табунок мальчишек. Самые сильные и отчаянные из них пристраивались на задних бамперах редких в то время легковушек, висли на бортах кузовов грузовиков. Кому-то иногда удавалось на ходу забраться в кузов. Это считалось подвигом. На выезде с территории завода машины досматривали и прицепившихся мальчишек отправляли обратно.

Виктор в мальчишеской стае считался и сильным и отчаянным. Он был в числе тех, кто наблюдал за фургоном. Ему единственному пришла в голову шальная мысль забраться в фургон, когда погрузка закончится. Он так и сделал. Шофер вернулся, запер двери фургона на висячий замок и уехал.

У Виктора, да и у мальчишек вокруг замерло сердце. Но еще была надежда, что фургон будут досматривать на выезде с территории завода, но этого не случилось. Машина беспрепятственно покинула Остров и долго, бесконечно долго ехала сначала по асфальту, потом очень долго переваливалась с боку на бок, пробираясь по грунтовой дороге, потом снова выбралась на асфальт.

Уже забравшись в фургон, Виктор понял, что делает глупость. Ее можно было исправить сразу, когда водитель запирал фургон. Достаточно было кашлянуть, или еще каким-нибудь образом заявить о своем присутствии. Но тогда мальчишки задразнили бы его: «Испугался! Слабак!» — хотя никто из них вместе с ним в фургон не полез.

Когда машина выехала за пределы Острова, Виктор попробовал подобраться к кабине, чтобы постучать водителю. Но и это не удалось сделать. Весь фургон был завален железными деталями с очень острыми краями. Скорее всего, это были лемехи для плуга, которые делались в кузнечно-прессовом цехе завода. Когда машина делала крутой поворот или начинала трястись на ухабах, гора находящегося в ней железа приходила в движение. Те детали, что лежали наверху, скатывались вниз, и Виктору все время приходилось отвоевывать для себя жизненное пространство. Короче, никакого удовольствия от катания на машине Виктор не получил и лишь ждал той минуты, когда ему, наконец, удастся ее покинуть. Ждать пришлось долго, наверное, часа два или три.

Наконец, машина остановилась. Как и в прошлый раз, шофер отпер фургон и направился внутрь какого-то склада. Виктор выпрыгнул из фургона. На этот раз шофер заметил его и что-то закричал, но мальчик опрометью бросился бежать по пустынной деревенской улице. И это была его вторая ошибка за день. Не надо было, конечно, залезать в фургон, а убегать от шофера в сложившейся ситуации было уж и совсем глупо.

Ноги вынесли Виктора за околицу, и он зашагал по пыльной дороге, как пишут в сказках, куда глаза глядят. Дорога вывела его к реке, на другой стороне которой вдали виднелся полуразрушенный монастырь. Теперь ему очень хотелось одного — встретить людей. Подумывал он и о том, чтобы вернуться назад, в деревню, найти шофера фургона. Но тот мог уже и уехать, так что от этой мысли Виктор вскоре отказался. Так он и шел, поглядывая по сторонам и жалуясь самому себе на свою нелегкую долю, пока на дорогу из леса не выехала телега.

Возница, старичок с косматой бородкой, глянул на мальчика, и остановил лошадь:

— Ты откуда здесь взялся, малец? — неожиданно высоким голосом спросил он.