– Понятно, – сказал Андыбин с укором. – Никак не повзрослеешь. Милицию вызвал?

    Влас удивился:

    – Зачем?

    – Ну, представляю, что там сейчас…

    – Зеркало треснуло, – сообщил Влас, – в двух кабинках повреждены двери, от умывальника отколот кусок кафеля… А так все чин-чинарем! Я посоветовал администратору, чтобы удержал с драчунов.

    Кирилл сказал еще язвительнее:

    – А драчунами считать тех, кто побежден?

    – Ну, а как же?

    – Да ты, брат, юсовец! У них победивший всегда прав. Через пару лет будем читать, как на них нападали по очереди злобные Сомали, Югославия, Ирак…

    Андыбин выпрямился, посмотрел орлом по сторонам.

    – Что-то нам песню не несут… Тьфу, не поют!

    Сын сказал с усмешкой:

    – Ноты ищут.

    Андыбин кивнул второму официанту:

    – Узнай, что там застряли. Если забыли, как это играется, то я согласен на что-нить из Пугачевой или Пахмутовой. Это композиторша такая.

    Сын сказал обидчиво:

    – Ну вот еще! Пусть «Варяг»! Самая красивая песня, какую знаю.

    – Да, – согласился Андыбин. – Пусть все-таки «Варяг». Это как гимн, эту песню должны знать все.

    Официант вернулся, разводил смущенно руками, пролепетал, что такие песни не играют. Андыбин рассвирепел, а Кирилл, как более продвинутый в вопросах современного менеджмента, сразу же вызвал метрдотеля, потребовал отчета. Метрдотель, солидный красивый мужчина с хорошо поставленным голосом и безукоризненными манерами, прибыл не спеша, как и должен прибывать хозяин к гостям, без излишней услужливости, слегка поклонился.

    – Вас что-то тревожит?

    – Да, – прорычал Андыбин. – Я заказал песню, а ее отказались исполнять!

    – Возмутительно, – согласился метрдотель, – это настоящее безобразие, сейчас все исправим. Как они могли?

    – Совсем распоясались, – подтвердил Андыбин. – Вы уж прикрутите им хвосты.

    Он сел, довольный, официант пошептал метрдотелю на ухо, тот сразу изменился в лице, оно вытянулось, как у вздумавшего худеть коня, глаза же, напротив, сошлись в кучку, как галактики-каннибалы. Бросив в нашу сторону острый взгляд, он пошел говорить с музыкантами. Мы, довольные исправляющимся положением, только здесь и можно ждать улучшения, рынок все-таки, здесь все делается по запросам и желаниям, но метрдотель развел руками, вернулся к нашему столику и снова развел руками.

    – Сожалею, – ответил он вежливо и одновременно холодновато, – но у нас таких песен не играют.

    Андыбин приподнялся над столом, как большая грузная жаба перед прыжком, могучая шея борца вздулась и налилась кровью.

    – Таких? – переспросил он. – Это каких не играют? Патриотических?

    Не только за нашим столом, но и за соседними перестали есть и пить, прислушивались. Метрдотель покачал головой.

    – Русских, – произнес он ровным голосом. – Вообще русских.

    Андыбин громко ахнул, у его отвисла нижняя челюсть.

    – Ру… русских не играют?.