Вылка внимательно выслушал. Радостно улыбнулся, подняв всю желтую кожу щек к широким скулам.

— Хороса, ай хороса!

Вдруг нахмурился.

— А ну как эти люди тикать станут… Эта не мозна.

— Да, вот это действительно задача, Сегодня дирижабль готов будет. Федор сказывает, что к вечеру пробу делать станут. А завтра небось на твоих родичей войной двинут. Как бы эту штуку сорвать, вот об чем речь.

— А ну как на цепоцку вязить? Али масины портить? Али ешо што? — предложил Вылка.

— Так они тебя к машинам и допустили, держи карман. Насчет цепки вот не знаю, но так полагаю, што ерундовое предложение. Как ты, земляк, располагаешь?

Оленных задумчиво мял депешу.

— Да, пожалуй, ничего не поделаете с этим. Разве только вот клапан цистерн открыть. Бензин выйдет. Тогда тут на месте останемся. Самое же верное дело в уничтожении — спичка. Раз — и готово.

— Зигать? Эта мозна, — с живостью согласился Вылка.

— Нет, я так думаю, что это не пойдет… — возразил Князев. — Ин ладно, пока хватит с нас этих вестей, а как помешать, еще побалакаем. Ты, Федя, гони — кась радио в Москву, што, мол, об ихнем приказе мы, стало быть, известны и нынче станем принимать меры к препятствию буржуазным захватчикам чинить безобразия на советских территориях.

— И станем флагу втыкать, — добавил Вылка.

Когда Оленных ушел, Вылка еще долго о чем — то шептался с Михайлой.

Их беседу нарушил Зарсен:

— Алло, мистер Князев, мы завтра утром будем пробу делать. А днем, наверно, пойдем. Нужно приготовиться к подъему на дирижабль. Людей мало осталась, так вы ночью соберите здесь внизу все. Больного тоже приготовьте.

Последнее относилось к Литке. В отсутствие экспедиции он пришел в себя и стал узнавать окружающих. Только никак не мог припомнить, что с ним случилось.

Для Зарсена это было ошеломляющей новостью. Он старался подальше обходить палатку, где лежал больной.

Вылка шепча прильнул к самому уху Михайлы. Тот задумчиво кивал головой:

— Нет, Вылка, я так полагаю, что это зря.

Но Вылка упрямо помотал головой и нагнал Федора:

— Федор, кази всим людям на корабли, што мы с ими говорить зелаем. Пущай цириз полцаса сюды вниз вся придут.

— Я так полагаю, что зря с ними говорить, Илья, — заколебался Оленных, — лучше бы переждать, пока «Большевик» придет.

— Не, я знаю, — прищурился Илья. — Ты кази Билькинсу и Зарсен, сто мы желаем хоросо говорить перед, чем на самоетьку становищу летать станем.

Зарсен удивился такой просьбе, но согласился и разрешил всей команде сойти вниз.

Не меньше был удивлен и Михайло, когда Оленных передал ему желание Вылки и согласие Зарсена.

— Ты чево еще там затеял, Илька? — строго спросил он.

— А твоя какая дело?

— То ись как так? — удивился Князев.

— А так, присидатиль я, ай нет? Хочу слова казить.

— Ин ладно, поглядим. Ну, тогда айда вниз.

Вылка отвел глаза:

— Ты лезай на низ с Федором. Я скора вниз приду.

— Ладно, только не мешкай. Людям, я чай, работать надо, — наставительно буркнул Михайло.

Внизу оживленно беседовала уже вся команда. Первый раз за время службы на «Графе Цеппелине» его экипажу приходилось присутствовать на митинге. Да вдобавок еще инициатором его, как выяснилось, явился советский дикарь. Люди со смехом обсуждали положение. Этот смех привлек внимание Билькинса, занимавшегося у себя в палатке дневниками.