— Что же мы с тобой теперь будем делать?

— Видишь ли… — Мэри перевела дух. — Мы с тобой ничего делать не будем. Нашей совместной жизни пришел конец. Я считаю, что по-своему весь прошедший год ты вел себя благородно. Я знала, что могу положиться на тебя в случае нужды и могу ждать от тебя помощи. При том, что ты жил отдельно, твое поведение было безупречно. Но наша дальнейшая совместная жизнь совершенно невозможна. Это исключено. Я бы не вынесла этого.

Дугласу понадобилось время, чтобы уяснить себе весь смысл сказанного. Наконец он кивнул.

— Майк?

— Думаю, что да. Надеюсь. Но я еще повременю. У меня совсем нет сил сейчас. Мне представляется возможность побыть одной и окрепнуть в одиночестве. Я хочу воспользоваться ею.

— Ты действительно думаешь, что все, что я говорил и пытался сделать весь прошлый год, было пустой тратой времени?

— Не пустой тратой, нет. Я уверена, что тут ты был совершенно искренен.

— Но заблуждался.

— Да. Кроме того, — Мэри тщательно подбирала слова, — все это имеет так мало отношения к жизни как таковой. Все эти твои заботы о том, что нужно быть честным и правдивым, преданным, что нужно верить в это, но никак не в то… и тому подобное. Жить — это значит довольствоваться тем, что тебе дано. И касается это вещей, которые, по-видимому, ничего общего не имеют с твоим «миропониманием». Таких вещей, например, как необходимость повесить в квартире полки, перепеленать ребенка или не пасовать перед трудностями. А главное, думать о других людях. Все это очень хорошо — носиться с чьей-то смертью. Однако тебе следовало иногда задумываться и над нашей жизнью.

— Никак не возразив тебе на это, я предам все, во что верю. Нет ничего проще, чем бить по тем, кто пытается выработать какое-то свое мировоззрение.

— Или спустить на землю человека очень уж занесшегося.

— Я считаю, что размышлять о жизни очень важно. Если даже это тебя окончательно с толка собьет. Таких неудачников — целая армия. И лучше я вступлю в ее ряды, чем присоединюсь к тем, кто думает, что надо «довольствоваться тем, что тебе дано». Ниже голову! Все что угодно за спокойную жизнь. Нет, благодарю!

— Тут я с тобой не согласна. Мне кажется, что своими высокими материями ты отгородился от житейских дел.

— Чего-то мои размышления стоили.

— Это ты так думаешь.

— Может, ты считаешь, что вообще нет никакого смысла в вопросах или в ответах на них. Пусть этим занимаются профессионалы. Мы же, остальные, будем жить-поживать и «довольствоваться тем, что тебе дано».

— Я никогда не сомневалась в твоей искренности, — сказала Мэри.

— Сам я временами в ней сомневался. Мне кажется, я использовал в своих интересах все: тебя, ее, их, любого — включая себя самого, — лишь бы получить то, что мне нужно.

— Беда только, что ты никогда не знал, что именно тебе нужно.

— В этом-то и суть, — сказал Дуглас, и оба рассмеялись. — Неужели ты не понимаешь?

— И да, и нет.

— Отлично! — сказал он, загораясь к ней нежностью, какой давно не испытывал.

— Ничего тут не вижу отличного, — сказала Мэри серьезно. — Нашей супружеской жизни пришел конец, Дуглас. Четырнадцать лет. А теперь ей пришел конец. А ты, как мне кажется, все еще не осознал этого. Ты расстроен. Это очевидно. Ты беспокоишься за Джона и волнуешься из-за меня.