— Тогда начинай ты. Я же почти совсем ничего не знаю.

— Да, наверное, не знаешь, — почти шепотом сказала Джанисса. Когда она говорила тихо, ее голос становился неровным, даже грубоватым, но в этой резкости звучало и нежное мурлыканье кошки. — Даже Крэддок не знает всего, хотя… он… сотворил нас, хотя теперь он еще и позабыл многое. Паррор должен создать устройство, которое…

— Пожалуйста, начни с самого начала, — перебил ее Рафт. — Во-первых, где находится Паитити? На моей планете?

— Да. Мы это точно знаем, потому что некоторые из нас выходили в джунгли по невидимой дороге. Немногие — только Хранители Пламени, как я или Паррор. Я выходила только однажды, и больше ни разу. Ваш мир застыл, обледенел, в нем ничего не движется. Когда мы встречаем там ваших людей, то вынуждены делать все так медленно, словно попали в кошмарный сон. А иначе мы превратимся для них в размытые пятна. Но долго быть за пределами Паитити даже мы не можем, если только у нас нет с собой частицы Пламени.

— Пламени? — спросил Рафт. — Что такое Пламя?

— Пламя рождает всю жизнь, — серьезно проговорила Джанисса. — Во всем Паитити есть только два амулета, которые несут в себе огненные семена Пламени. Мы не знаем, как и кем они изготовлены. Они очень стары и достались нам в наследство от древнего рода, который жил здесь до нас, — ее глаза сузились. — Один амулет у Паррора, другой должен быть у меня. Обладать им — мое право, право Хранителя Пламени, но царь потребовал его у меня, ну что ж… ничего, у меня есть свой план. Придет время, когда…

— Прошу тебя, — вновь перебил ее Рафт, — расскажи мне сначала обо всем, что связано с движением в вашем мире. Вы двигаетесь быстрее нас, почему?

— Пламя угасает, — мрачно отозвалась Джанисса. — Вот для чего Паррор и разыскал Крэддока. Понимаешь, когда-то мир Паитити был другим, жизнь нескольких поколений проходила за один день, а ночь вмещала в себя жизнь следующих. До этого, еще раньше, одного дня хватало для жизни сотен поколений. Сейчас жизненный цикл замедлился. Вода течет теперь быстрее, чем во времена наших предков. Мы помним многое потому, что у нас остались записи, но о чем-то мы можем только догадываться. Очень давно, задолго до того, как мой род обрел разум, в Паитити жили другие люди. Это они построили эти замки. Мужчины, женщины — они были очень похожи на вас, они были сильными, мудрыми и счастливыми и жили у самого Пламени. Но потом Пламя опустилось и уснуло.

Рафт нахмурился.

— Они погибли?

— Нет, не погибли.

— Что же с ними случилось?

Она посмотрела в сторону.

— Когда ты шел по невидимой дороге, то, должно быть, видел пещеру, в которой во мраке ползают и витают тени. Ты видел этих чудовищ, они и есть наши предшественники. Это они построили этот замок, и замок Паррора, и все вокруг, но тогда, когда Пламя начало опускаться в глубь земли, они опустились вместе с ним и превратились в эти жуткие создания. Теперь нам это известно, хотя еще совсем недавно мы об этом ничего не знали.

Рафт попытался сопоставить факты.

— Выходит, они выродились, в то время как вы развивались, я правильно тебя понял?

— Нет, они выродились задолго до того, как у нас появились первые проблески разума. Я же сказала, Пламя уснуло, но Крэддок разбудил его — это было очень, очень давно, миллионы поколений назад. Мы знаем об этом, потому что наши предки, наши близкие предки, проникли в пещеру Пламени и нашли там разные вещи — холщовый мешок, какие-то металлические сосуды и блокнот, записи в котором никто из нас прочитать не смог.