— Кали ласка. Пышлы прэч. Чаго чекаеце?

Он высунулся из-за камней, прицелился, дал очередь.

— Гарна пушка. Только коротковата. Ну шо сталы? Кацицеся!

Уже на перевальном взлете Юс обернулся. Семен оттуда казался крохотным пятнышком на каменном острове среди белесо-серого, огромного, захлестывающего небо ледяного моря.

С перевального плато, покатого, медленно спускающегося на запад снежного поля, они вызвали вертолет. Нина вытащила радиотелефон из Шаверовой сумки, набрала код. Дождалась ответа, заговорила. Потом Юс вынул из ее руки телефон, заговорил сам.

— Это же безумие! — крикнула Нина. — Безумие! Они догонят нас, догонят и расстреляют!

— Не думаю. Они наверняка держат ее поблизости. А иначе как им договариваться со мной?

— Пристрелить тебя к чертовой матери!

— А вот чтобы этого не случилось, нам и нужны наши подарки, — сказал Юс, расшнуровывая рюкзак.

Расшнуровал, расстегнул, вытряхнул обе черных округлых коробки в снег.

— Активировать нужно обе. Бери. Говоришь, у них дистанция как у обычной мины?

— Да. Сначала код, потом таймер. Потом проволока. Боже ты мой. Идиотизм. Они не поверят.

— Почему? Поверят, и еще как. А если не поверят, все закончится очень быстро. Выброси все. Палатку, спальники, примус. Больше не нужно.

Перед ним на снегу лежал чемоданчик со скругленными краями. С тускло-красным клеймом. Двадцать килотонн. Так просто. Проржавевшие защелки. Будто на кейсе. Ручка. И под крышкой два тумблера и круглый переключатель с рисками. Дни, минуты, часы. Десять дней, пять, два. И ноль. Ноль дней, ноль часов, ноль минут. Поставить. Щелкнуть тумблером. Потом достать проволоку. Вот за это колечко. Но не сейчас. Не сейчас.

Солнце хлестало по лицу. Плясало на снегу. Будто раскаленный, крадущий влагу шлак на щеках. Уже полопались губы. Позабыл намазаться кремом.

Потом лицо распухнет. Станет будто бифштекс. Покроется коркой, полопается, сочась сукровицей и гноем. Не сейчас. Потом. Если успеет. Юс рассмеялся.

— Что такое? — крикнула Нина.

— Да ничего. Вспомнил, что не намазался кремом.

— А я намазалась заранее, еще с ночи. Хочешь? У меня еще есть.

— Да нет. Я, пожалуй, обойдусь.

— Смотри. Оля твоя не узнает.

— Узнает. Она — узнает. Ты готова?

— Да, вот твоя обвязка, — Нина кинула ему брезентовую ленту.

— Я пойду первым. Жди, пока не подам сигнал. Подходя, собирай веревку.

— Я знаю, — сказала Нина.

— Ну и прекрасно. Пошли.

— Погоди.

— Что такое?

— Послушай.

Юс прислушался. Снизу, с востока, ветер принес едва различимую сухую россыпь: тат-тат-тат. И чуть громче: па-па. И снова: тат-тат.

— До свидания, Семен, — сказал Юс. — До свидания.

На западной стороне было много снега, и до края ледника они добрались почти без помех. Только однажды, на повороте ущелья, пришлось перебираться через большую трещину. Ледник загибался влево, вздыбливался сераками. Трещина прорезала его целиком, от края до края. Снежный мост просел, местами провалился, и сквозь дыры виднелись зеленовато-серые стены, уходящие далеко вглубь. Юс провалился по пояс, дернул за веревку судорожно: страхуй! Но под ногами не чувствовалось пустоты. Пошевелился немного, — да, лед. Перемычка. Загребая ладонями снег, пополз. Выбрался наверх, на другую сторону. Перекатился на бок.

— Я не пройду здесь, — крикнула Нина. — За тобой все обвалилось.

— Тогда прыгай! Прыгай! Я держу.