— Можешь идти.

Нукеры за спиной Далаана расступились. Десятник, в одночасье ставший сотником, с поклоном удалился.

— Все идите! — распорядился Субудэй. — А ты, Джебе, останься.

Вслед за Далааном из гэра вышла стража и Бэлэг.

* * *

— Не хмурься, Джебе. — Субудэй повернулся к молодому нойону. — Далаан был хорошим десятником и станет хорошим сотником. А русинские браслеты будут долго еще напоминать ему о случившемся. Эти стальные кольца придадут Далаану храбрости и сделают его еще более непримиримым и яростным в бою. Ты не пожалеешь о том, что сегодня этому воину была сохранена жизнь.

— Раньше ты не пекся так о жизнях воинов, показавших спину врагу, — ворчливо произнес Джебе. — Раньше ты ломал хребты без раздумий и сомнений.

Субудэй поворошил палкой угли в очаге. Взметнувшийся сноп искр осветил его задумчивое лицо, изрезанное глубокими морщинами и пересеченное шрамом.

— Видишь ли, Джебе, — негромким скрипучим голосом заговорил он, — за Туманом лежат неизведанные земли. Мы хотим вступить туда, не зная этого мира достаточно хорошо. Мы отрезаны от родных степей Керулена. Мы лишены быстрой связи со ставкой Великого хана и его основных сил. Два тумена, оставшихся после западного похода, — все, чем мы сейчас располагаем и на что можем рассчитывать. А это не так много. Сейчас каждый монгольский воин должен быть на счету. Каждый хороший и достойный воин. Я уверен: Далаан относится к таковым.

По губам Джебе-нойона скользнула кривая усмешка.

— Ты все же готовишься к войне с русинами, которой так старался избежать, да, Субудэй-богатур?

— К войне следует быть готовым всегда. — Субудэй не отводил глаз от костра и говорил ровным спокойным голосом. — Но разве я упомянул о войне, Джебе? Разве война непременно должна начаться?

Густые брови молодого нойона вновь сошлись у переносицы.

— Но разве не ты велел Далаану оставить на руках русинские кольца, чтобы в его сердце не утихала боевая ярость?

— Я велел, — кивнул Субудэй.

И не произнес больше не слова.

— И разве можно прощать случившееся с нашими послами?

— Нельзя, Джебе, — ответил старый военачальник. — Пленение доверившихся послов прощать нельзя. Убийство монгольского нойона тоже следует наказывать.

— Тогда как обойтись без войны? — тряхнул головой Джебе. — Я не понимаю тебя, Субудэй-гуай.

— Харагуул, самовольно пленивший наших послов, должен быть уничтожен. — Субудэй поднял на собеседника горящий глаз. — Но это всего лишь маленькая сторожевая застава. Это еще не начало большой войны.

— Вообще-то, большие войны обычно начинаются с мелких стычек, — заметил Джебе.

Субудэй кивнул:

— Так происходит часто, но не всегда. Если правители и военачальники умны — они смогут договориться и понять друг друга, не проливая рек крови. Нам не нужна сейчас война с городом, количество жителей которого исчисляется туменами. Но и битва с нами унесет немало жизней русинов, не дав им ничего взамен.

— Значит, ты намерен ограничиться только нападением на придорожную заставу?!

— Да, Джебе, — ответил Субудэй. — Для начала будет достаточно разгромить харагуул и захватить нового пленника. Далаан говорил, что на заставе русинов есть тайлбарлагч, владеющий языком, похожим на ойратский. От такого пленника пользы будет больше, чем от старика Лука-аныча, сломавшего себе шею.

— И ты не поведешь тумены к русинскому городу?

— Нет.