|
Я торчала в твоем мире, пока не убедилась. Я поняла, что если ее любовник — ее муж — позовет, она придет. — Смех Ираты был приятным, но холодным. — Я пробыла там, пока не стала уверена, что пробудила в тебе такой же огонь. Пока не убедилась, что знание, как попасть сюда, осталось в твоем разуме вместе с желанием следовать за мной. Но потом... потом, Уильям Бойс, твою память пришлось стереть. Ты понимаешь почему. Если бы ты попал в Керак, зная все, что знаешь сейчас, Оракул прочитала бы твои мысли, и Танкред сделал бы с тобой тоже самое, что и с другими моими посланниками. Когда моя работа была закончена, я вызвала Их к себе на помощь. Я знала, что Их присутствия будет достаточно, чтобы загнать воспоминания обо мне и о том времени, что мы провели вместе, глубоко в твое подсознание. Если ты мудр, то оставишь их там! Теперь я достигла цели. Хотя Джамай перехитрил меня и использовал кристалл, который ты носишь, чтобы вторгнуться в твой разум еще до меня, он сделал все, что нужно. Оракул слепо идет ко мне в руки! Уже скоро, очень скоро долгое ожидание закончится! — Ирата приятно улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты помог мне, — сказала она. — Я объяснила тебе, что во время каждого цикла мы с Оракулом становимся одним целым. В прошлом я была главной. Но она становится сильнее. Думаю, когда-нибудь она возьмет верх... и найдет способ одолеть меня. Навсегда сделать меня рабыней в собственном теле, находящимся под ее контролем. Этого не должно случиться. Ты поможешь мне сковать ее, если мне понадобится твоя помощь. А взамен...
Ирата посмотрела Бойсу в глаза. Бойс оперся на меч и стал ждать, не улыбаясь. — Вместо ледяной статуи... кое-что получше. Целая, настоящая Ирата, которую ты иначе больше не познаешь. А эта ледяная статуя — ты умрешь от холода, — сказала она и внезапно засмеялась диким беззаботным радостным смехом, пронзительно отражающимся эхом от колонн. — Со мной в объятиях, Уильям Бойс, ты не станешь даже думать о льде! Ирата еще раз шагнула к нему. Он по-прежнему опирался на меч, осознавая сильное притяжение, которое чувствовал к ней, виной чему была экзотическая привлекательность ее стройного трепещущего тела. — Джамай уже пытался, не правда ли? — тихо спросил Бойс. Губы Ираты перекосились. Когда в глазах сверкнула дьявольская ярость, ее красота на секунду померкла. — Да, пытался, — ответила она. — Он любил нас обеих, когда мы были в одном теле, до того как мой отец вступил в сделку с Ними. Было бы лучше, если бы я стерла и его память, как стерла твою. Поскольку Джамай помнил, какой я была, и не смог разлюбить меня. А я... что я такое, Уильям Бойс? Холодная рукоятка меча все еще была у него в руках. — Не знаю, — хрипло ответил он. — Но могу сказать: ты то, что не должно существовать. Человек — женщина — должен быть смесью добра и зла, если так можно выразиться. Вероятно, крестоносцы были не так уж суеверны, когда писали о ламиях — женщинах-демонах. Ирата, тебя никто не сможет полюбить, не сойдя с ума. Если Оракул — лед, то ты пламя, уничтожающее все, к чему притронется. — Значит, Джамай сумасшедший, — ответила Ирата. — Возможно, его разум разделился, как моя душа и тело. Возможно, он попытался создать двух себя, как Они сделали со мной. Но только у Них есть такая сила. Когда разум раскалывается таким образом, это безумие. Иногда Джамай — это Джамай, ненавидящий нас обеих и стремящийся уничтожить. Иногда он Охотник, которому на все наплевать, он даже пальцем не пошевелит, если мир начнет рушиться прямо здесь и сейчас. Но он любил меня до того, как Они наложили свое заклятие, и связан со мной — с Иратой — неразрушимыми узами... и он должен умереть. Я не могу доверять его ветреному разуму. Ирата вытянула руку и дотронулась до меча, который держал Бойс. |
