|
Похлопав в ладоши, она позвала во двор Лауру и Жюля, – они уже там дрались, а приведенный ею старик Фуан пыхтел, сидя на скамье. Дом был отвоеван. – Ты куда? – грубо спросил Бюто, остановив Жана перед дверью. – К себе домой. – К себе! Как это так – к себе?.. Ты ошибся, здесь наш дом! Прибежала Лиза и, подбоченившись, начала ругаться и орать громче своего мужа: – Вот еще новости! Чего он хочет, сволочь этакая?.. Достаточно того, что он так долго морил мою несчастную сестру! Разве она умерла бы от такого пустяка? Потому она и не завещала ему ровно ничего. Гони его в шею, Бюто! Чтобы он больше не возвращался сюда, зараза поганая! Жан, совершенно опешив от этой бурной атаки, пытался все таки возражать: – Я знаю, что дом и земля отходят к вам. Но я имею право на половину обстановки и скота… – Половину! Вот нахал! – прервала его Лиза. – Негодяй паршивый, ты смеешь требовать половину? Это ты то! А что ты внес в дом? Гребень? С чем явился сюда? В одной рубашке! На женский счет хочешь жить, кот паршивый! Бюто, поддакивая ей, жестикулировал, словно выметал что то за порог: – Она права! Отправляйся подобру поздорову! У тебя была куртка и штаны, можешь убираться с ними. У тебя их не отнимают. Вся семья, особенно ее женская часть, Фанни и Большуха, стояли метрах в тридцати и, по видимому, молчаливо одобряли эту сцену. Жан побледнел от оскорбления и до глубины души был уязвлен обвинением его в коварном замысле. Он разъярился и орал так же громко, как они: – Ах, так! Значит, вы хотите скандала? Отлично! Пусть будет по вашему. Так вот, раз дележа не было, то я возвращаюсь сюда, а потом пойду к г ну Байашу, чтобы он опечатал имущество и назначил меня его хранителем! Я здесь у себя дома – это вам надо собирать свои монатки. Он стал наступать с такой яростью, что Лиза отошла от двери, но Бюто бросился на Жана, и началась борьба; оба они катались по полу, продолжая спорить о том, кто вылетит за дверь – муж или сестра с зятем. – Покажите бумагу, что дом принадлежит вам! – Бумагу? Плевал я на бумагу! Достаточно того, что право на нашей стороне. – Ну, так приходите с судебным приставом, приводите жандармов, как это сделали мы. – Пристав и жандармы? Ну их к черту! Они нужны только подлецам. Порядочные люди и без них сумеют свести счеты друг с другом. Жан закрепился позади стола, им владело яростное желание победить в этой схватке, – ему не хотелось терять дома, где только что скончалась его жена; ему казалось, что с этим домом связано все счастье его жизни. Бюто тоже был одержим стремлением не сдавать отвоеванные позиции; он понимал, что нужно кончать эту историю. – Да что тут разговаривать, – крикнул он, – надоел ты нам хуже горькой редьки! Он перескочил через стол и бросился на Жана, но тот схватил стул, швырнул его под ноги Бюто и отскочил в соседнюю комнату, чтобы там забаррикадироваться. В этот момент Лиза вдруг вспомнила о деньгах, о ста двадцати семи франках, лежавших в комоде. Она решила, что Жан побежал за деньгами, опередила его и, вытащив ящик из комода, завопила в отчаянии: – Где же деньги? Боже мой, этот проходимец украл их ночью! Положение Жана стало безнадежным – ему пришлось защищать свой карман. Он начал кричать, что деньги принадлежат ему, что надо еще посчитаться, и тогда безусловно выяснится, что они ему должны, но ни Бюто, ни Лиза не слушали его. Оба набросились на Жана и стали его бить: Лиза усердствовала даже больше своего супруга. В неистовстве они вытолкали Жана из комнаты в кухню. Там все трое сплелись в общий клубок, они валялись на полу, натыкаясь на мебель. Ногой Жан отпихнул Лизу, но она снова подскочила к нему и вцепилась ногтями ему в затылок. Бюто, собравшись с силами, уперся в Жана головой, как баран, и выставил его за порог, на улицу. |
