|
С этим уж ничего не поделаешь. Вот и все. Тогда вышел из себя Бюто, который до сих пор старался оставаться спокойным. Остальные родственники воздерживались от вмешательства, комья земли продолжали сыпаться на гроб старика. Но Бюто был до крайности возмущен и закричал Лангеню, указывая на Делома: – Уж не думаешь ли ты, что этот молодец способен понимать какие то чувства? Как бы не так! Недаром он похоронил своего отца рядом с вором! Это был уже скандал, в нем приняла участие вся родня. Фанни поддерживала своего мужа. Когда умерла их мать Роза, они сделали большую ошибку: не купили рядом с ней места для отца. Иисус Христос и Большуха напали на Делома; они тоже возмущались соседством дядюшки Сосисса, – это неслыханно, этому нет оправданий! Г н Шарль был того же мнения, но он держал себя в рамках. Кончилось тем, что все перестали понимать друг друга. В это время Бюто так заорал, что заглушил своим голосом остальные голоса: – Да их кости перевернутся в земле и восстанут друг на друга! С этим сразу согласились и родственники, и друзья, и знакомые. Да, именно так, он прав: их кости перевернутся в земле. Распри Фуанов будут продолжаться и там; Лангень и Макрон будут спорить, пока не сгниют окончательно; женщины – Селина, Флора, Бекю – будут и там досаждать друг другу злоязычием и драками. Если люди не могут ужиться на земле, то им не следует лежать рядом даже после смерти. И на озаренном солнцем кладбище, под сенью полевых трав, от гроба к гробу шла непримиримая война мертвецов, такая же яростная, как и та, в которой столкнулись среди могил живые. Окрик Жана прервал опор и заставил спорщиков обернуться. – Горит Бордери! Не могло быть никаких сомнений: из крыш пробивалось колеблющееся и бледное при дневном свете пламя. К северу медленно плыло громадное облако дыма. Тут увидели Пигалицу, которая бегом прибежала с фермы. В поисках своих гусей она заметила первые искры и до тех пор развлекалась зрелищем пожара, пока ей не пришло в голову побежать, чтобы раньше других рассказать о случившемся. Она вскочила на низенькую ограду и, усевшись на нее верхом, пронзительным голосом закричала: – Ой, как горит!.. Это негодяй Трон, его рук дело, он вернулся и поджег, да еще сразу в трех местах – на гумне, в конюшне и на кухне! Его поймали, когда он поджигал солому. Конюхи избили его чуть не до полусмерти. Ну, а лошади, коровы, бараны так и жарятся! Как они ревут то, никогда еще так не ревели! Ее зеленые глаза блестели, ее разбирал смех. – А Жаклина! Вы знаете, она с тех пор, как умер хозяин, больна, ее и забыли в постели… Постель загорелась! У нее только и было времени, что выскочить в одной рубашке. Вот была потеха, когда она скакала по полю с голыми ногами! Она так и дрыгала ими! У нее все было видно – зад и перед… Кругом дразнили: – «Ату ее, ату!» Не очень то ее любят… А один старик и говорит: «Как пришла, так и ушла в одной рубахе с голой задницей!» Она снова захлебнулась от смеха. – Идите скорей! Там очень весело… Я бету туда. Пигалица бросилась бежать к охваченному пламенем Бордери. За ней последовали г н Шарль, Делом, Макрон и почти все крестьяне; женщины с Большухой во главе тоже покинули кладбище и вышли на дорогу, откуда было лучше видно. Остались на кладбище Бюто и Лиза, которая остановила Лангеня, чтобы незаметно расспросить его относительно Жана: нашел ли он работу, где он квартирует. Когда трактирщик сообщил, что Жан уезжает, Лиза и Бюто почувствовали, что с них свалилось тяжкое бремя. – Вот болван то! – в один голос сорвалось у них с языка. Значит, со старым покончено, можно начать новую, счастливую жизнь. Они взглянули мельком на могилу Фуана, которую могильщик уже почти засыпал землей. Дети задержались было у могилы, мать позвала их: – Жюль, Лаура, идем… И будьте умниками, слушайтесь, – а то придет дядя, схватит вас и тоже закопает в землю. |
