Бартендер молчал. Большие его усы, обычно закрученные кверху а-ля лорд Китченер, казалось, выставились вперед, как пики. Кажется, напрасно я ему это переводил. Тут он заговорил.

— Вакс, вы можете этому писателю передать что-нибудь от меня?

— В принципе это возможно.

— Скажите ему, что он сам ублюдок, вот и все.

Уху-ху, вот уж не ожидал, что обидится такой профессиональный человек, как бартендер Рик.

Я вообще-то с Риком в этом отношении согласен. Вместо аргументов таким интеллектуалам хочется сказать: сами вы, сами, сами ублюдки! Чего там рассусоливать! Подмечая то, что в самом деле имеется в Америке и что достойно отвержения, они все остальное выносят за скобки. В результате подобных обобщений в российском обществе, и даже, а может быть и особенно, в его интеллектуальной части, вырастает довольно вонючий антиамериканский стереотип.

Как-то пришлось мне выступать в роли гостя известного телевизионного комментатора, просвещенного человека прозападной ориентации.

— Какая черта американцев кажется вам наиболее характерной в повседневной жизни? — спросил он меня.

Я ответил:

— Вежливость.

— Вы хотите сказать, что они вежливые? — изумился он.

— До чрезвычайности, — подтвердил я. — По-моему, они даже вежливее, чем французы, не говоря уже о… хм… других народах.

— Вот уж, право, не ожидал такого ответа, — замялся комментатор. — Американцы отличаются вежливостью? Признаюсь, у нас на этот счет распространено иное мнение.

Это мнение распространяется в основном за счет бесчисленных американских зубодробительных боевиков, которые считаются в России основной волной американской культуры. Главным аргументом американского диалога представляется гипертрофированный кулачище. Отсюда один шаг до пропаганды коммунистов и ура-патриотов: наглые американцы планируют сначала ограбить, а потом поработить ослабевшую Россию. Что ж, придется еще раз помериться кулаками. Еще неизвестно, чья возьмет! Представить себе американцев и вообще Атлантический пакт в виде исторических союзников перед лицом, возможно, общих геополитических и идеологических противников такие русские органически не могут.

Я говорю «такие русские» для того, чтобы подчеркнуть то, что само собой разумеется. Не все русские, и может быть даже не большинство, «такие» — ностальгирующие по большевизму, антизападные злыдни и тупицы. Недавние совместные маневры парашютистов в Средней Азии, сотрудничество в космосе, западные магазины в Москве, бесчисленное множество иных примеров новой жизни говорят об этом без лишних слов. И все-таки легко просматривающиеся симптомы новой шизофрении вселяют очень серьезные опасения.

Во-первых, они серьезно разочаровывают активно демократическую часть российской публики — назовем ее «поколением Августа», рассеивают ее энтузиазм, вселяют усталый цинизм. Стоило ли стоять на баррикадах перед лицом, казалось бы, неминуемой гибели, если опять наверху все эти, которых мы тогда «не испугались», вся эта номенклатурка и ее отродья, комсомольчики-криминальчики, если все наши идеалы стали предметом в лучшем случае снисходительной усмешки?

Во-вторых, распространение инфекционной ностальгии создает у коммунистической оппозиции иллюзию возможности возврата к любимому прошлому. Да и не только иллюзию. Легко себе представить, что подготовленное при помощи такой вроде бы невинной ностальгии общество в случае каких-либо кризисных передряг — предположим, падение биржи, обвальная инфляция, бешеный бунт в отколовшейся провинции — ринется назад, в мир «стабильности» и «порядка», как называют сейчас ностальгирующие коммунистическую диктатуру.